Адвентистское богословие в период с 1844 по 1944 годы

Джордж Р. Найт

профессор истории Церкви Эндрюсского Университета (штат Мичиган, США)

Журнал «АЛЬФА и ОМЕГА» №1 1995

Что такое адвентизм? Что означает с богословской точки зрения - быть адвентистом? Наиболее разумный путь понимания истории развития богословия Церкви адвентистов седьмого дня - рассматривать ее как поиск своей сущности, в котором можно различить четыре основные фазы:

Период 1: «Что в адвентизме исключительно адвентистского?» (1844-1886)

Вопрос о своей сущности внезапно и в полный рост встал перед миллеритами-адвентистами 23 октября 1844 года. Вплоть до этой даты они были уверены в том, кем они являются, и у них не возникало особых сомнений относительно своего места во вселенском плане Божьем. Но разочарование 22 октября 1844 года ввергло потрясенных адвентистов в полный хаос. Миллеризм конца 1844 года и большей части 1845 года следует рассматривать, как бурлящую и хаотическую массу, находящуюся в полном замешательстве. Понадобились годы для того, чтобы улеглись богословские смятения, и в конце концов разные адвентистские группы должны были сделать различные выводы о значении пережито­го ими опыта.

Некоторые из них в конечном счете пришли к заключению о том, что они были правы в определении предсказанного в Дан. 8:14 события, но ошиблись в исчислении времени. Для этой группы «очищение святилища» все еще указывало на Второе пришествие Христа и очищение земли огнем. Но 22 октября 1844 года было, по их мнению, ошибочной датой, и пришествие Христа должно было еще про­изойти в будущем. Сторонники этой точки зрения образовали деноминацию христиан-адвентистов и несколько связанных с ней групп. Другие полагали, что как событие, так и дата были определе­ны верно. Христос действительно вернулся 22 октября, считали они, но это возвращение было духов­ным, а не буквальным. В рядах сторонников «духовного пришествия» легко возникали фанатичные настроения.

Была еще и третья группа разочарованных миллеритов. Эти люди считали, что время было определено точно, но событие интерпретировано неверно. То есть 22 октября 1844 года действительно что-то произошло, но это не было Вторым пришествием Христа. После тщательного исследования Писания при помощи сравнительного метода Миллера, когда главным инструментом исследования была симфония, они пришли к выводу о том, что под святилищем в Дан. 8:14 подразумевается небесный храм, а не земля. То есть 22 октября 1844 года Христос начал новую часть Своего служения. Такое истолкование легло в основу понимания, на котором возник адвентизм седьмого дня.

После великого разочарования каждой из этих групп пришлось заново переосмысливать свою сущность. Этот период в развитии адвентизма седьмого дня лучше всего воспринимать как время, когда основатели деноминации стремились определить, что же исключительно адвентистского содержится в адвентизме.

К 1848 или 1849 гг. наши соблюдающие субботу предшественники пришли к выводу, что отличительные особенности проповеди адвентизма сосредоточены на доктрине о небесном святилище; видимом пришествии Христа, предшествующим тысячелетнему царству; условном характере бессмертия чело­века и на возрождении дара пророчества в церкви, явленном в служении Елены Уайт. Эти богословские положения были помещены в эсхатологический контекст трехангельской вести Откр. 14.

Те, кто стали адвентистами седьмого дня, испытывали особое удовлетворение, сосредоточиваясь на исключительно адвентистском в адвентизме. На протяжении последующих 40 лет они уверенно проповедовали свои отличительные богословские взгляды окружающему миру. При этом они не испытывали особой нужды в том, чтобы концентрировать свое внимание на таких вопросах, как вера, благодать или других, общих с современным им христианским миром, богословских положениях. Напротив, они подчеркивали то, чего не было у других, а особенно необходимость соблюдения Закона Божьего и седьмого дня - субботы. К сожалению, сорок лет проповедования того, что представляет собой исключительно адвентистского в адвентизме, привело их к расхождениям с основами христианства. Эта про­блема встала особенно остро в период между 1886 и 1888 гг.

Период 2: «Что общехристианского в адвентизме?» (1886-1920)

Масштаб тех богословских перемен, которые происходили среди адвентистов в конце 1880-х - начале 1890-х годов, очевиден всем, кто проявляет хотя бы малейший интерес к развитию адвентистского богословия. Внезапно деноминация встретилась с новыми богословскими вопросами, новыми определениями и необходимостью нового осмысления своей религиозной сущности.

Все началось довольно просто. Два относительно молодых редактора из Калифорнии - А. Т. Джоунс и Е. Дж. Ваггонер - бросили вызов традиционному адвентистскому толкованию десяти рогов из Дан.7 и природы закона в Послании к Галатам. Но официальные руководители деноминации Дж. Батлер и Урия Смит восприняли их вызов как покушение на основы исторического адвентизма. В результате они со всей решимостью попытались воспрепятствовать Джоунсу и Ваггонеру в их попытках донести свои взгляды до Церкви в целом.

Конфронтация между ними достигла своего апогея на съезде Генеральной Конференции, состоявшейся в Миннеаполисе осенью 1888 года. На этом совещании защитники исторического адвентизма проявили столь недобрый дух, что Елена Уайт была вынуждена заявить, что они пытаются выиграть сражение, ведя его в духе фарисеев. Она осудила подобную тактику. Съезд 1888 года казался ей «наиболее непостижимым из всех конфликтов, возникавших в нашем народе». В другом месте она пишет об этой сессии, как об «одной из наиболее прискорбных глав в истории верующих в истину для нашего времени».

Вскоре она пришла к заключению, что как духу, так и богословию служителей, занимающих ведущее положение в Церкви, недостает важнейшего качества - Христа и христоподобия. В связи с этим она вспоминает: «Свою ответственность во время этого собрания я видела в том, чтобы представить Иисуса и Его любовь перед моими братьями, поскольку я видела явные свидетельства тому, что многие из них не имеют духа Христа». 24 октября она сказала делегатам следующие слова: «Нам нужна истина такой, какова она есть в Иисусе... Я наблюдала, как драгоценные души, которые могли бы принять истину, так и не принимали ее, поскольку образ, в котором она представлялась, не соответствовал духу Христову. Именно с этим я непрестанно обращаюсь к вам - нам нужен Иисус... Я говорю лишь об одном - необходимо сосредоточиться на свете и впустить Спасителя в свое сердце».

Вместе с Джоунсом и Ваггонером Елена Уайт возвысила фундаментальные христианские истины как в Миннеаполисе, так и в последующие годы. В своей проповеди они особо возвышали Иисуса и праведность по вере в Него.

Эти новые акценты нашли свое отражение в новом направлении литературной деятельности Елены Уайт. Первой книгой, содержавшей эти новые акценты, стала книга «Путь ко Христу», написанная в 1892 году. Елена Уайт не пожелала передать ее для публикации издательствам деноминации, так как она не была уверена в том, что издатели донесут до верующих данную ей евангельскую истину в неискаженном виде. Книга «Путь ко Христу» была издана Флемингом Г. Ревеллем, зятем Муди. Конечно же, издавая книгу в издательстве Ревелля, она также рассчитывала привлечь к ней внимание более широкой аудитории. За книгой «Путь ко Христу» последовали в 1896 году «Нагорная проповедь» (также изданная Ревеллем), «Желание веков» (1898), «Наглядные уроки Христа» (1900) и первая часть книги «Служение исцеления» (1905).

Новые акценты отразились также и в той терминологии, которой пользовались Ваггонер, Джоунс и У. У. Прескотт, проповедуя Христа и Его спасающую благодать служителям и рядовым членам. В то время, как эти молодые руководители особо выделяли такие слова, как «Христос», «вера», «оправдание верой» и терминологию, описывающую Христову праведность, богословы старшего поколения сосредоточивали внимание на таких словах, как «дела», «послушание», «закон», «заповеди», «наша праведность» и «оправдание делами».

Собрания 1888 года заложили основу для больших изменений в богословии адвентизма. За период между 1888 и 1900 гг. деноминация пришла к более полному пониманию спасения во Христе, Триединства Бога, Святого Духа как личности, более глубокому осознанию Божественной природы Христа, что привело к вытеснению имевших место в адвентизме полуарианских взглядов. Кроме того, некоторые из богословов уже тогда стали выдвигать представления, согласно которым человеческая природа Христа в полной мере соответствует природе падшего Адама, что заложило основу для борьбы сторонников разных взглядов в 1990-х годах. Также большое влияние оказывали на Церковь усилия Елены Уайт, направленные на то, чтобы Библия, а не ее собственные труды, занимала решающее место в адвентистском богословии.

Новые акценты в богословии, поставленные в Миннеаполисе, вызвали своего рода бурю в адвентизме. Причина, вызвавшая бурю, заключалась в новой постановке вопроса. Вместо старого вопроса: «Что исключительно адвентистского в адвентизме?» на первый план выдвигался новый вопрос: «Что общехристианского в адвентизме»? К сожалению, многие из тех, кто всю свою жизнь проповедовали ответ на первый вопрос, восприняли второй как угрозу первому, а не как его обогащение. Поэтому в 1890-е годы в лагере адвентистских богословов развернулась борьба - как раз в то время, когда это необходимое обогащение стало проповедоваться. В конце концов адвентизм седьмого дня в лучшем своем проявлении должен сочетать в себе как принципы христианства, так и адвентизма. Это понимание, однако, не было очевидным для богословских гладиаторов деноминации конца 1890-х, каковым оно и остается для многих из их наследников в 1994 году.

Величайшая трагедия 1888 года и всего, что произошло после сессии в Миннеаполисе, заключалась, возможно, в том, что богословы деноминации заняли полярные позиции и утратили способность здраво осмысливать и уравновешивать точки зрения друг друга.

Адвентистские руководители по разные стороны богословского барьера не вынесли для себя из Генеральной Конференции 1888 года важнейшего урока, что они нужны друг другу, если хотят поддерживать богословское равновесие в церкви.

Положение среди адвентистских богословов в 1892 году побудило Елену Уайт написать, что сатана «ликует... когда ему удается произвести раскол среди братьев». В 1890-е годы как она, так и другие многократно указывали на то, что многих из возникших в адвентизме серьезных проблем можно было бы избежать, если бы обе стороны научились учиться друг у друга. Таким образом, они могли бы вместе идти как к пониманию богословской сущности адвентизма, так и вопросов адвентистского образа жизни. К сожалению, в период между 1888 и 1900 гг. адвентизм пребывал в смятении, не приведя свое богословие к полному единству. Иными словами, счастливый брак между пониманием того, что исключительно адвентистского в адвентизме и что общехристианского в адвентизме, так и не состоялся. Богословский мир адвентизма начала 1890-х годов характеризовался в большей мере полярностью позиций, нежели взаимоуважением и единством. Кризис осознания сущности продолжался, хотя и был замаскирован прагматическим единством и успехами беспрецедентного распространения адвентистской вести.

Но и эта внешняя гармония вскоре с наступлением нового столетия поколебалась, как только деноминация оказалась перед лицом различных богословских кризисов, проявившихся в форме движения святой плоти, пантеизма и учения А. Ф. Беллинжера относительно доктрины о святилище.

Полярность взглядов среди адвентистских богословов, имевшая место на протяжении 1890-х годов, не позволила им занять центристскую позицию и стала причиной неготовности деноминации встретить вызов, брошенный ей XX веком. Поэтому первые годы XX века застали адвентизм в смятении, вызванном кризисом самосознания и состоянием раскола. Многие из причин, вызвавших этот кризис к 1920 году, были на пути к разрешению, но к этому времени перед Церковью встали новые богословские проблемы, которые окажут свое влияние на адвентистское богословие 1990-х годов. Новые проблемы 1920-х годов породили в адвентизме новый кризис самосознания и новый вопрос относительно сути природы адвентизма.

Период 3: «Что в адвентизме общего с фундаментализмом? (1920-1956)

Поиски адвентистами своей сущности сосредоточатся в 1920-е годы на новом вопросе: «Что в адвентизме общего с фундаментализмом?» 1920-е годы можно назвать рубежом в истории религий в Америке. На протяжении более полувека внутри протестантизма накапливалось напряжение, которое должно было привести его к глубокому расколу, стороны которого впоследствии были названы либерализмом и фундаментализмом. Фактический кризис разразился в начале 1920-х годов вокруг, по меньшей мере, восьми вопросов. Фундаменталисты защищали вербальное вдохновение и безошибочность Библии, историчность рождения от девы, необходимость заместительной жертвы Христа, историчность воскресения Христа, Его возвращение перед наступлением тысячелетнего царства, достоверность чудес и уникальность христианского откровения в плане спасения и сотворения Богом через слово в противоположность теории теистической эволюции. Либералы, конечно, придерживались противоположной позиции по этим восьми вопросам. Фундаменталисты же весьма резко реагировали на либеральные формулировки этих доктрин.

Адвентисты традиционно придерживались семи из этих восьми богословских положений в формулировке фундаменталистов. Но деноминация никогда официально не поддерживала идею вербального вдохновения или абсолютной безошибочности текста Библии, хотя это делали такие ведущие богословы, как С. Н. Хаскелл, А. Т. Джоунс, У. У. Прескотт (в ранний период) и многие другие. Съезд Генеральной Конференции 1883 года вошел в историю как принявший скорее представление о вдохновении мысли, но не вербальное вдохновение. Мысль же об абсолютной безошибочности Библии никогда официально не обсуждалась. Однако, несмотря на умеренность официальной позиции адвентизма по вопросу вдохновения, вокруг этой проблемы развернулось столько споров, будто деноминация действительно официально поддерживала вербальное вдохновение и безошибочность. В течение 1920-х годов эта точка зрения получала все большее распространение и выражалась все более настойчиво.

За это десятилетие адвентизм был буквально втиснут в ряды фундаменталистов перед лицом беспрецедентного противостояния, имевшего место в протестантизме. Здесь важно отметить, что в 1920-с годы нейтральной богословской позиции не было. Каждый должен был стать либо на сторону либерализма, либо фундаментализма; а адвентизм, конечно же, имел куда больше общего с фундаменталистами, чем с либералами. Сложность времени подтолкнула адвентизм к фундаментализму, несмотря на его традиционно более умеренные взгляды касающиеся понимания природы вдохновения. Такая умеренность находила определенную поддержку у скончавшейся незадолго до этих событий Елены Уайт.

О размахе тех изменений, которые произошли в 1920-е годы в адвентизме в понимании доктрины вдохновения, свидетельствует тот факт, что руководители, открыто высказывавшие умеренные взгляды по вопросу вдохновения на библейской конференции 1919 года, в 1920-е годы уже не занимали свои посты. Фактически проблема вдохновения стала основным рычагом смещения на съезде Генеральной Конференции 1922 года влиятельного А. Г. Даниэльса, занимавшего пост президента с 1901 года.

С другой стороны, Б. Л. Хаусу, выступавшему на конференции 1919 года против умеренной позиции в отношении проблемы вдохновения, было поручено написать учебник библейских доктрин для колледжей. Этот учебник появился в 1926 году. Хаус выступал не только за доктрину «вербального вдохновения», но и за то, что «сам подбор слов в оригинале Писания определялся Святым Духом», равно как и подбор исторических сведений. Подобная же точка зрения высказывалась и в других публикациях нашей деноминации в 1920-е годы.

Эти более консервативные взгляды на вопрос как вдохновенности Библии, так и трудов Елены Уайт, определяли облик адвентизма и не претерпели в нем существенных изменений вплоть до конца 70-х и 80-х годов. Эти представления стали основной движущей силой того богословского диалога, который протекает в адвентизме в 90-е годы.

Тем временем в 30-е годы возникла еще одна тема, потребовавшая своего продолжения в 90-х годах, когда М. Л. Эндреасен предложил подробно разработанное «богословие последнего поколения», согласно которому Второе пришествие Иисуса зависит от того, насколько совершенной в своей жизни будет адвентистская церковь. В 1890-е годы богословие последнего поколения только зарождалось, однако, за период между концом 1950-х и началом 1990-х годов оно заняло центральное место в богословских дискуссиях.

Это подводит нас к середине 1950-х годов и к последнему большому изменению в адвентистской теологии.

Период 4: «Адвентизм в богословском конфликте» (1956-1994)

Начало новому кризису и богословскому спору было положено публикацией в журнале «Итерни-ти» статьи Дональда Грея Барнхауса, озаглавленной «Являются ли адвентисты седьмого дня христианами?» В этой статье Барнхаус при явной поддержке Л. Э. Фрума и Р. А. Андерсона (ведущих богословов адвентизма) открыто отнес М. Л. Эндреасена (ведущего богослова адвентизма в 30-е и. 40-е годы) и его богословие к периферийному фанатизму в адвентизме, предположив, что Эндреасен и ему подобные весьма схожи с теми экстремистами, которые являются яз­вой для фундаментального христианства. Тем временем под влиянием Фрума, Андерсона и У. Е. Рида церковь опубликовала книгу «Вопросы о доктринах», которая разожгла пламя нараставшего конфликта.

Эндреасен ответил книгой «Письма к церквам», в которой он обвинил деноминацию в отвержении трудов Елены Уайт и исторического адвентизма. В качестве ответа Эндреасен был лишен удостоверения служителя, а его книги были изъяты из принадлежащих церкви книжных магазинов.

Затем в 1960 году издательство Зондерван выпустило книгу Уолтера Мартина «Истина об адвентизме седьмого дня». В написанном Барнхаузом предисловии указывалось, что основное разномыслие в рядах адвентистов произошло из-за книги «Вопросы о доктринах» и признания со стороны евангеликал-фундаменталистов. Но он идет дальше и пишет: «Только... адвентисты седьмого дня, которые следуют за Господом тем же путем, что и их руководители, пояснившие нам доктринальную позицию их церкви, могут считаться истинными членами тела Христова».

К этому времени как внутри адвентизма, так и вне его уже была подготовлена почва для раскола в рядах адвентистских богословов.

С моей точки зрения, начиная с середины 50-х годов адвентизм характеризуется богословской напряженностью. Сегодня, в 1994 году звучат все те же старые вопросы, но теперь они исходят одновременно как от различных групп, так и от отдельных личностей. Некоторые, например, задаются вопросом: «Что же исключительно адвентистского есть в адвентизме?» Основное внимание они сосредотачивают на богословии перфекционизма Эндреасена, дополняя его взглядами, предложенными Робертом Виландом и Дональдом Шортом, которые в начале 50-х годов шокировали руководство деноминации, утверждением, что их предшественники увели адвентизм в сторону от истинного пути, отвергнув идеи Джоунса и Ваггонера в 1888 году в Миннеаполисе и в последующие годы.

На 1994 год группа «адвентистских адвентистов» придает особое значение пониманию природы Христа, которая соответствует природе человека после грехопадения, необходимости в достижении определенного рода совершенства, «богословию последнего поколения» и всему тому, что они все чаще называют «историческим адвентизмом». В методике богословского исследования представители этого направления больше полагаются на труды Елены Уайт и, как правило, предполагают, что Джоунс и Ваггонер сказали последнее слово в вопросе праведности по вере. Адвентистские адвентисты чаще всего оказываются недостаточно готовыми к библейской аргументации.

В современном адвентизме есть также и группа, задающая вопрос: «Что общехристианского в адвентизме?» Эта группа ставит Христа и крест в центр вопроса о спасении, полагая, что уверенность достигается пребыванием «во Христе», а спасенный христианин одновременно и оправдан и находится на пути освящения. В центре богословской методологии этого направления находится Библия. Твердо придерживаясь исключительно адвентистских доктрин, это направление особо подчеркивает место этих доктрин в контексте основ христианства.

В богословском мире адвентизма 1994 года также присутствуют и те, кто задаются таким вопросом: «Что в адвентизме общего с фундаментализмом?» Некоторые взгляды представителей этой группы могут совпадать либо со взглядами тех, кто уделяет особое внимание исключительно адвентистским доктринам в адвентизме, либо со взглядами богословов, подчеркивающих в адвентизме общехристианские позиции, но в любом случае они проявляют особое внимание к тем проблемам, которые занимали фундаменталистов в 1920-е годы.

Эти разделения в богословском мире адвентизма могли бы представлять достаточно серьезную проблему уже сами по себе, однако их усугубили те многочисленные потрясения, которые явились следствием кризисов, произошедших в конце 70-х - начале 80-х годов, связанных с именами Намберса, Ри, Форда и Давенпорта. К этому добавился еще и тот факт, что адвентистское движение подошло к своей 150-летней годовщине, находясь все под тем же негативным влиянием поляризации взглядов, которое так ослабило деноминацию в 1890-х годах. Одна из причин поляризации заключается в том, что, стремясь уйти от одного осознанного заблуждения, люди склонны переходить к прямо противоположному.

Богословское развитие адвентизма 1994 года идет по двум основным направлениям, разграничительную линию между которыми представляют все те же старые вопросы. Так, в противостоянии между выделяющими в адвентизме сугубо адвентистское и теми, кто уделяет основное внимание ответу на вопрос о том, что же общехристианского в адвентизме, всегда присутствует опасность того, что противоборствующие силы станут еще более однобокими в своих истолкованиях.

Главная опасность, грозящая адвентистским адвентистам, заключается в том, что они утратят общность с основами христианства, сконцентрировав все свое внимание на небиблейских источниках как на богословском авторитете, превратив при этом истинно библейскую концепцию совершенства в перечень правил безгрешного состояния перфекционизма. Другая крайность заключается в постоянной угрозе того, что в своем стремлении избежать заблуждений «адвентистских адвентистов», у некоторых богословов возникает искушение своими однобокими подходами отказаться от особенностей адвентизма, что приведет к тому, что они станут «христианскими христианами». Я полагаю, что существует достаточно устойчивая средняя группа тех, кого можно обозначить, как «христианских адвентистов»-, но лишь в том случае, если они будут постоянно держать Библию в центре своего внимания и избегнут тенденции к искажениям, которые заложены в сам процесс их богословских исследований, когда эти исследования превращаются прежде всего в инструмент, позволяющий одержать верх над своими оппонентами. Фактор искажения проявляет себя, когда исследователи сознательно или бессознательно уделяют первостепенное внимание стремлению держать достаточную дистанцию между собой и тем, что они считают заблуждениями. Он также немедленно проявляется тогда, как только богослов приходит к убеждению, что он не может почерпнуть ничего ценного у тех, с кем он расходится во взглядах.

Противостояние между «адвентистскими адвентистами» и «христианскими адвентистами», наблюдался в 1890-е годы, но и в 1994 году адвентизм столкнулся с проблемой второй волны поляризации. В то время, как одни опасаются либерализма и склоняются, как кажется, к фундаментализму 1920-х годов (явно путая при этом фундаментализм с воззрениями раннего христианства), другим же ведущим адвентистским мыслителям (в их стремлении избежать того, что они считают заблуждением и проявлением фундаменталистского экстремизма) угрожает опасность принять позицию либерального христианства 1920-х годов. В основе разногласий лежали проблемы герменевтически-эпистемологического характера, требующие сегодня сво­его разрешения, особенно те, кото­рые связаны с пониманием того, чему принадлежит главная роль в Писании - откровению или разуму. Но всем сторонам в этом диспуте необходимо помнить, что модернистская точка зрения (в том виде, как она была сформулирована либералами в 1920-х годах), предполагающая верховенство человеческого разума в Писании (взгляд, получивший развитие в эпоху Просвещения), столь же мало способствует пониманию истины, как и заблуждения фундаменталистов, приравнивающих жесткую позицию 1920-х годов к взглядам Христа и апостолов.

Важные уроки

В завершение хотелось бы высказать предположение о том, что в поисках своей сущности богословы Церкви адвентистов седьмого дня в 1994 году сталкиваются с той же проблемой, которая стояла перед ними в 1890-х годах - с проблемой поляризации. Безусловно, в 1994 году ситуация является куда более сложной в силу того, что в конфликт вовлечено больше действующих лиц и, что более важно, развивается этот конфликт одновременно на двух четко выраженных, хотя и пересекающихся друг с другом фронтах. Но опасности остаются теми же самыми.

Любое религиозное общество подвергает себя серьезной опасности, если ее богословие формулируется прежде всего для противодействия реальным или мнимым оппонентам. Подобное положение содействует ускорению поляризации и появлению новых богословских искажений. Всякий, кто желает заниматься библейским богословием в духе лучших традиций христианского адвентизма, должен остерегаться подобных устремлений.

Мы учимся не только рассматривая те опасности, которые угрожали адвентистским богословам в 1890-е годы, но также и размышляя о тех возможных решениях проблем, которые были совсем рядом. Для нас главным уроком является то, что так и не сумели понять наши предшественники, - что стоящие на полярных позициях в адвентизме нуждаются друг в друге. Маловероятно и, наверное, невозможно предположить, чтобы отдельные люди или целые группы оказались бы совершенно правыми или совершенно неправыми. Все мы когда-нибудь принимаем как аспекты истины, так и аспекты заблуждений. И всем нам есть чему учиться у тех, кто придерживается противоположных богословских взглядов. Но для того, чтобы мы могли извлечь уроки, нам необходимо проникнуться духом Христа - духом, который не только стремится замечать в других положительное, но и является открытым для принятия истины, откуда бы она ни исходила.

Первое условие для обретения здравого богословия заключается в том, чтобы сосредоточиться на понимании намерений авторов Писания и важнейших истин как христианства в целом, так и адвентизма. Второе условие состоит в том, чтобы быть готовыми учиться друг у друга и отказаться от оборонительного мышления, тогда как адвентистское богословие стремится вести Церковь дальше в ее длительном и все продолжающемся поиске своей сущности.