Жак Дукан

Стенание земли

Жак Дукан

Главы 8, 9, 12, которые содержат авторское толкование Дан.8, 9, 12. Он поддерживает т.н. "новый взгляд" на "ежедневную".

Глава 8. КИППУРСКАЯ ВОЙНА

Киппурская война, которую описывает Даниил, также полна трагизма и неожиданностей, как и война, недавно разразившаяся в современном Израиле. Мы закончили рассмотрение седьмой главы на словах: «Меня, Даниила, сильно смущали размышления мои». Каждый раз, когда Даниил говорит о себе в таком духе, он сообщает о своем смятении (ср. 7:15). Начало восьмой главы логически связано с последним стихом седьмой главы: «Явилось мне, Даниилу, видение после того, которое явилось мне прежде» (8:1). Таким образом, мы приступаем к чтению восьмой главы в духе смятения, вызванном видением седьмой главы. Уже в самом начале восьмой главы мы находим указание на связь между этими двумя видениями, выраженное в словах об их хронологической последовательности. Видение седьмой главы произошло в первый год правления Валтасара, а видение восьмой главы относится к третьему году его правления или к 551 году до Р. Хр. Подобный случай мы встречаем в первых стихах первой и второй глав (соответственно первый и третий год царствования Навуходоносора), и в главах девять и десять (соответственно первый и третий год Дария). Эта константа передает четкий принцип и выражает намерение подчеркнуть тесную связь между двумя видениями, следующими друг за другом. Видения седьмой и восьмой глав имеют много общих мотивов и охватывают одно и то же время, простирающееся до конца мировой истории. Тем не менее между этими двумя видениями огромная разница. Эта разница заключается прежде всего в средствах выражения: писатель переходит с арамейского языка на еврейский. Она заключается и в содержании: вместо четырех фантастических зверей, просто следующих друг за другом, мы видим смертельную схватку двух обычных животных.

Вся эта мучительная история приводит в конце концов к странному Киппуру, который, как мы увидим, беспокоит Даниила на протяжении всей главы. Но смятение Даниила отличается от смятения, охватившего израильтян в роковом Киппуре 1973 года, так как хотя Даниил и становится свидетелем киппурской войны, то, что он видит [8:3-12} и слышит (8; 13, 14}, выходит за географические и исторические пределы израильской земли:

Киппур Даниила относится к космическому измерению.

1. Пророк видит

Прежде всего — это видение, состоящее из двух этапов, каждый из которых вводится характерным выражением: «Поднял я глаза мои и увидел: вот...» (ст. 3); «Я внимательно смотрел на это, и вот...» (8;5).

1. Овен

Как и в видении из седьмой главы, зверь находится у воды. Но если в седьмой главе это было «великое море» — Средиземное море, на фоне которого разворачивались события, то здесь речь идет лишь о реке, протекавшей возле города Сузы. Похоже, здесь имеется в виду даже канал, что можно заключить, основываясь на еврейском слове «убал» (образованном от корня со значением «вести»). Такие географические детали позволяют определить место событий, которым посвящено видение. В видении седьмой главы горизонт образовывали воды Средиземного моря, здесь же видение ограничивается материком. Что касается города Сузы, находившегося примерно в двухстах пятидесяти километрах к востоку от Вавилона, то ему предстояло стать одной из самых богатых столиц Персидского царства, любимой резиденцией персидских царей и местом хранения их сокровищ. И наличие канала уже свидетельствует о богатстве: в вавилонском мышлении богатство и изобилие обычно связывалось с системой каналов. Так, например, в одной из надписей Навуходоносора¹⁴⁰ говорится об одном из каналов на территории Вавилона, который назывался Либил-Хигалла («Пусть он приносит изобилие»). Слово «либил» (пусть он приносит) происходит от того же корня, что и наше слово «убал» (канал, река).

На этом фоне богатства и процветания Даниил замечает овна, бодающего к западу, к северу и к югу (8:4). Таким образным языком передается обширность завоеваний по всем направлениям, а также указывается на восточное происхождение овна, так как среди четырех стран света пропущен именно восток. Этот восточный овен, который жаждет расширить свою территорию и у которого один рог выше другого, соответствует медведю из видения седьмой главы, который жаждал мяса и у которого один бок был выше другого. Как и медведь из седьмой главы, овен символизирует Мидо-Персидское царство. Впрочем, об этом прямо говорится в объяснении к видению (8;20).

История подтверждает это пророчество. В 547 году, через четыре года после этого видения, описанного в восьмой главе, перс Кир, успевший ко времени событий седьмой главы только подчинить Мидию, присоединил Лидию и расширил территорию своего царства до Эгейского моря. В 539 году он захватил, наконец, и Вавилон. Персы, изначально бывшие вассалами мидян, затем стали господствовать над ними. Рог, появившийся вторым, стал выше первого.

2. Козел

Видение продолжается, и события развиваются как в фильме ужасов. На горизонте, с западной стороны, появляется козел и устремляется на овна, который находится на прежнем месте, возле канала, как бы охраняя к нему подступы. Затем следует роковой удар, в результате которого овен теряет оба рога и всю свою силу. Этот козел, несущийся с огромной скоростью и имеющий четыре рога, соответствует третьему зверю из седьмой главы — барсу, отличительными чертами которого были быстрота и четыре головы; и символизирует он Греческое царство: силу, действительно пришедшую с запада и названную своим именем в объяснении видения (8:21).

И в этом случае исторические события подтверждают пророчество. Исполнение его начинается со знаменитой Марафонской битвы в 490 году до Р. Хр., которая закончилась полной победой афинян. Несколькими годами позже древний мир становится свидетелем молниеносного продвижения войск Александра, который в 331 году в сражении при Арбелах наносит сокрушительное поражение слабому Дарию III, после чего перед ним открывается путь к Вавилону и Сузам. Александр становится хозяином огромных сокровищ, накопленных в Сузах. Спартанский царь Аристогор Клеоменский говорил: «Захватив Сузы, ты можешь теперь утверждать, что твое богатство не уступает богатству самого Юпитера»¹⁴¹. И действительно, стоимость сокровищ, захваченных Александром в Сузах, достигала пятидесяти тысяч талантов, что соответствует нескольким миллиардам франков нашего времени. «Вся Персидская империя покорена»¹⁴². Александр принимает титул «царь Персии». Но не останавливается на этом. Честолюбивый и любознательный, он идет дальше, пересекает высокие горы Азии и спускается в долину Инда. Но, находясь в зените славы, в возрасте тридцати трех лет он неожиданно заболевает и быстро умирает в результате пренебрежительного отношения к своему здоровью. Все детали пророчества исполняются: «Когда он усилился, то сломился большой рог» (8; 8). Четыре его полководца разделяют между собой его царство, согласно пророчеству, в котором образно говорится о появлении четырех рогов, «обращенных на четыре ветра небесных» (8:8).

3. Небольшой рог

В этот момент появляется новая власть, напоминающая своим видом, своими действиями и своей судьбой власть, представленную небольшим рогом в седьмой главе.

1. Как и в седьмой главе, символом этой власти служит небольшой рог (8:9).

2. Как и в седьмой главе, этой власти присущи наглость (8:23), ум и коварство (8:23, 25).

3. Как и в седьмой главе, эта власть стремится к узурпации Божьей власти. Подобно строителям вавилонской башни, этот маленький рог возносится до неба. Сходство этих двух случаев проявляется даже в языке. Ключевой глагол «вознестись» («гдл»), повторяющийся трижды (8:10, 11, 25) в нашем тексте, характеризует и вавилонскую башню («мигдал»). Оба слова происходят от одного корня. Эта узурпация Божьей власти проявляется двумя способами.

С одной стороны, как и небольшой рог из седьмой главы, рог из восьмой главы стремится присвоить исключительные права Всевышнего. В данном случае небольшой рог отнимет у Него «ежедневную жертву». Это приношение, называвшееся ежедневным (или постоянным — «тамид»), непрестанно сжигалось на жертвеннике и служило напоминанием о верности Бога, постоянно присутствующего среди Своего народа.

«Это — всесожжение постоянное... где буду открываться вам, чтобы говорить с тобою... И буду обитать среди сынов Израилевых, и буду им Богом. И узнают, что Я Господь, Бог их... чтобы Мне обитать среди них» (Исх. 29:42, 45, 46).

Завладев ежедневной жертвой, небольшой рог в известной степени ставит себя в религиозном плане на место Бога.

С другой стороны, как и небольшой рог из седьмой главы, рог из восьмой главы презирает закон, он «повергает истину на землю» (8:12), так как слово «эмет», переведенное здесь как «истина», является синонимом слова «закон» (см. Пс. 42:4; 118:7, 43, 123 и т. д.). В еврейском языке понятие истины заключает в себе прежде всего конкретные дела повиновения Богу и не имеет ничего общего с нашим абстрактным философским понятием истины. В еврейском языке «истинно» только то, что соответствует Его закону. Слово «эмет» происходит от корня «аман» (откуда и наше слово «аминь»), означающего «повиноваться», «быть верным» и подразумевающего нормы, установленные свыше. Такие еврейские толкователи, как Ибн Эзра и Раши, читая этот стих, объясняли его так: «Небольшой рог упразднит закон (Тору) и соблюдение заповедей»¹⁴³.

4. Как и в седьмой главе, эта власть будет преследовать святых (8:24).

5. И наконец, как и в седьмой главе, этот небольшой рог появляется после следующих друг за другом царств-зверей, становясь последним звеном в этой цепи. Это единственная власть, которая, как и небольшой рог из седьмой главы, будет существовать до самого конца. Нет никаких сомнений: небольшой рог из восьмой главы символизирует ту же самую власть, что и небольшой рог из седьмой главы.

Единственная разница заключается в его происхождении. В отличие от небольшого рога из седьмой главы, в восьмой главе рог появляется не у одного из четырех животных, но, как указывает текст, выходит от одного из «четырех ветров небесных» (8:8). Это выражение отсылает нас к седьмой главе, где оно употреблено для обозначения четырех направлений, откуда появляются четыре зверя (7:2). Небольшой рог появляется, по-видимому, от одного из этих четырех направлений, а не от одного из рогов, что можно было бы заключить, исходя из нашего перевода. Прежде всего, то, что рог появляется не из другого рога, а из головы животного, — это факт очевидный. Кроме того, в Книге Даниила появление нового рога влечет за собой падение предшествующих (7:8; 8:8).

Это наблюдение, основывающееся как на здравом смысле, так и на контексте Книги Даниила, подтверждается также правилами еврейской грамматики и поэзии. Еврейское выражение, переведенное как «от одного из них» (8:9), представляет собой аномалию, которую невозможно точно передать по-русски. Буквальный смысл таков: «от одной (жен. р.) из них (муж. р.)». Такое несоответствие указывает на связь с предыдущим предложением: «четыре ветра [жен. р.] неба [муж. р.]» (дословный перевод). Здесь мы имеем дело с распространенным в еврейской поэзии стилистическим приемом: грамматическим параллелизмом, удваивающимся в случае совпадения рифмы (т, м):

От одного (Ж) из них (М): ахат мехем

ветры (Ж) неба (М): рухот хашамаим (8:8, 9).

Эта взаимосвязь между небольшим рогом и четырьмя ветрами небесными указывает на то место, откуда появляется небольшой рог и одно из четырех животных седьмой главы, а именно четвертое животное, о котором автор намеренно умолчал в восьмой главе.

Причина этого умолчания довольно проста: автор желает ограничиться лишь двумя царствами, представленными овном и козлом.

14. Овен и козел

Вместо обычной последовательности четырех царств (см. Дан. 2, 5, 7 и т. д.), видение ограничивается лишь двумя. Неожиданным является и тот факт, что из четырех царств здесь оставлены лишь два наименее значительных: Мидо-Персия и Греция. Первое и четвертое царства, которые Даниил считает самыми важными, здесь пропущены: Вавилон, царство, современное Даниилу, представленное «головой» царств и львом (2:37, 38; 7:4), и Рим, странное царство, больше всего поразившее Даниила (2:40; 7:7, 19). И, наконец, любопытно, что вместо диких гибридных зверей, символизировавших языческие государства, Даниил видит теперь хорошо знакомых ему нормальных домашних животных: овна и козла.

Кажущееся отступление от логики говорит об определенном намерении: Даниил оставил эти два царства (второе и третье) именно из-за их незначительности. И если в качестве символов Даниил избрал двух животных, которые обычно не используются в символике, то он сделал это с целью сосредоточить внимание не на самих царствах, а скорее на этих двух животных: на овне и козле.

В Книге Левит об овне и козле упоминается в контексте великого иудейского праздника, занимающего важное место в годичном священном служении. Этот праздник называется Киппур (праздник Искупления — Лев. 16:5). В отличие от других священных праздников, во время Киппура овну и козлу отводилась особая роль как приношению «от общества сынов Израилевых». Эти животные играют в видении не только «классическую» роль, символизируя Мидо-Персию и Грецию. Их основная роль — напоминание о празднике Искупления.

Более четко атмосфера священного служения ощущается, когда начинается повествование о небольшом роге, действия которого затрагивают «ежедневную жертву», грех и святилище (8:11, 12). Даже первосвященник, главное действующее лицо Киппура, здесь упомянут. Еврейское слово «cap», переведенное как «Вождь» (8:11) и «Владыка» (8:25), используется во многих местах Библии для обозначения первосвященника (1 Пар. 15:12; 24:5; Езд. 8:24). В самой Книге Даниила это слово относится к Михаилу (10:5, 13, 21; 12:1), льняные одежды которого указывают на то, что он исполняет обязанности первосвященника в день Киппура (Лев. 16:4).

А при переходе к следующей сцене уже не остается никаких сомнений, что речь идет о Киппуре.

2. Что здесь подразумевается

1. Суд

От трагической сцены, в которой небольшой рог торжествует над народом Божьим, происходит резкий переход к сцене слушания. Даниил слышит, как говорят небесные существа. Мы встречаем здесь то же явление, что и в четвертой главе. Там тоже пророк сразу перешел от видения к слушанию, и там он слышал голоса небесных существ, которых он также назвал святыми (4:70, 14, 20). Употребление тех же выражений, что и в четвертой главе, говорит о том, что речь идет о Божьем суде. На этот раз сообщению о решении, принятом на небе, предшествует вопрос, заданный одним из святых:

«На сколько времени простирается это видение о ежедневной жертве и об опустошительном нечестии, когда святыня и воинство будут попираемы?» (8:13).

Практически все слова, употребленные в этом стихе, уже встречались нам в предыдущем видении («видение» — 8:1; «ежедневная жертва» — 8:11, 12; «нечестие» — 8:12; «святыня» — 8:11; «воинство» — 8:10, 11, 12; «попрать» — 8:10). Этот вопрос относится к действиям небольшого рога. В упоминании о ежедневной жертве и обо всем, что с ней связано (нечестие, святилище, закон и т. д.), мы можем заметить намек на узурпацию Божьей власти. А упоминание о воинстве, которое низринуто и попираемо, заключает в себе намек на преследования святых. «Доколе это будет длиться?» «Доколе?» (ад матай?). Этот вопрос мы часто встречаем в псалмах (Пс. 12:2, 3; 93:5 и т. д.). Это крик возмущения изнемогающих от гнета и страданий (Пс. 61:4; 73:10 и др.). В конце концов на смену стенанию приходит избавление. Это — крик надежды.

Ответ, данный другим святым, вводится тем же словом, что и вопрос, — «ад» (на).

— «На сколько времени..?» — спрашивает один из святых (8:13).

— «На две тысячи триста вечеров и утр; и тогда святилище очистится», — отвечает другой (8:14).

В конце указанного здесь периода должно произойти событие, которое положит конец преступным действиям небольшого рога. Впрочем, далее ангел Гавриил дает этому объяснение: «будет сокрушен — не рукою» (8:25). Конец небольшого рога наступит не в результате естественной причины, но в результате Божественного вмешательства и станет исполнением Божьего приговора, который завершит мировую историю (ср. 2:34; 11:45).

Как и в седьмой главе, поведение небольшого рога таково, что ему выносится приговор свыше, приговор о полном его уничтожении (ср. 7:10-12). События восьмой главы развиваются в том же русле, что и события седьмой главы: проходят те же самые этапы и завершаются торжеством правосудия:

Глава седьмая: звери/царства — небольшой рог — суд

Глава восьмая: звери/царства — небольшой рог — очищение святилища

Исходя из параллелизма этих двух глав, мы приходим к выводу, что событие, описанное в восьмой главе как очищение святилища, соответствует событию, о котором в седьмой главе говорится как о дне суда. Выражение «очищение святилища» на языке священного служения означает день Искупления (Киппур). Весьма знаменательно, что древний перевод Ветхого Завета на греческий язык (Септуагинта) передает это понятие с помощью греческого слова «катаристесетай» (очищать), которым и обозначается Киппур¹⁴⁴.

Выдающийся иудейский толкователь Раши придерживается такого же мнения и объясняет это место как прямую ссылку на праздник Искупления¹⁴⁵.

День суда седьмой главы и день Искупления восьмой главы — это одно и то же событие, названное разными именами. В древнем Израиле день Искупления воспринимался как предвосхищение дня последнего суда.

Об этом говорит и шестнадцатая глава Книги Левит, где описывается обряд Киппура. Глава начинается с упоминания о наказании, постигшем двух сыновей Аарона, об угрозе смерти для всего Израиля (Лев. 16:1, 2) и заканчивается словами об очищении всего народа (Лев. 16:33, 34). Само описание обряда изобилует символами, указывающими на ход суда: разделение двух козлов (хорошего и плохого); жребий (горал), определяющий судьбу этих животных (Лев. 16:8-10); предписание о посте и смирении своей души (Лев. 16:29); многократное кропление кровью (Лев. 16:15, 19, 27); омовение (Лев. 16:24, 26, 28) и т.д.

В наши дни иудеи продолжают праздновать Киппур как день суда. На целый год человек может забыть о Боге и религии, может творить несправедливость и совершать преступления, но каким бы неверующим он ни был, в день Киппура он раскаивается и дрожит при звуке трубы — знаке Божьего суда. (Мы можем вспомнить фильм «Великое прощение», в котором играл Роже Анен). Для иудеев Киппур — это день суда. Об этом свидетельствуют и молитвы, произносимые в этот день:

«Мы должны всецело освятить сей день, ибо это —день страха и ужаса. В этот день устанавливается Твое царство и утверждается Твой престол... Ибо Ты судья, обвинитель и свидетель, записывающий и запечатывающий. Ты вспомнишь обо всем забытом и откроешь памятную книгу... Тогда зазвучит большая труба, и прервется напряженное молчание, и ангелы в страхе и трепете возгласят: "Вот день суда!"» (Сборник молитв, Магзор мин Рош ха-Шана вейом гакиппу-рим, 1-я часть, с. 31).

Согласно древнему преданию, во время Киппура:

«Бог восседает на Своем престоле и судит мир. Он одновременно судья, адвокат, эксперт и свидетель. Он открывает книгу протоколов. Эту книгу читают, и в ней находят подпись каждого человека. Звучит большая труба, сначала тихо, затем громче, и с ней сливаются голоса ангелов: "Это день суда"» (Еврейская энциклопедия, статья «Искупление»).

Иудейское предание распространило киппурский суд на первый день месяца и, следовательно, года (Рош ха-Шана). В действительности, еще с древних времен, два праздника рассматривались как один. Для них характерен одинаковый обряд (Чис. 29:1-5, 8-11), один и тот же звук трубы (Лев. 25:9; 23:24)¹⁴⁶.

Таким образом, десять дней, предшествующих Йом Киппуру, довольно рано стали восприниматься как время испытания, в течение которого иудей должен приготовиться ко дню суда (см. гл. 1). Традиционное приветствие, распространившееся в ту эпоху, сохранило этот дух: «Гатима това». Это пожелание хорошего запечатления. Имеется в виду приговор Божественного Судьи, Который скрепит Своей печатью судьбу человека.

«Людям среднего типа, которые не являются ни безупречными праведниками, ни отъявленными негодяями, предоставляется десятидневная отсрочка (с 1 по 10 тишри). В течение этого времени, перед Киппуром, они могут покаяться, и в этом случае они будут жить; если же не покаются, то смерть будет заслуженным возмездием за их нечестие» (Т. Б. Рош ха-Шана, 166).

2. Творение

Согласно предписаниям Книги Левит, этот праздник должен был иметь вселенское значение. «Все беззаконие» народа представлялось на суд Божий. Выражение «все беззаконие» служит лейтмотивом в 16-й главе Книги Левит (16:21, 22). Это выражение употребляет и псалмопевец, когда думает об этом празднике (Пс. 129:8). В этот момент весь Израиль получает «великое прощение» от Бога. Это прощение обеспечивалось, конечно, всем годовым служением благодаря ежедневной жертве; но в день «великого прощения» к ежедневной жертве добавлялись и другие. Искупление греха теперь было уже не индивидуальным. Единственный раз весь народ и святилище полностью очищались (Лев. 16:17, 33, 34). Лишь один раз в год первосвященник мог войти во Святое святых и предстать перед Господом (Исх. 30:6-8). Только в этот раз прощение Божье было больше, чем обычное прощение. Грех не только прощался, но и полностью удалялся из стана. Козла отпущения — воплощение греха — уводили в пустыню (Лев. 16:21).

Весь этот обряд имел особое символическое значение. Очищение святилища было знаком полного очищения всей земли в день Божьего суда. Израильское святилище понимается в библейской теологии как символ мира, сотворенного Богом. Описание устройства святилища в Книге Исход (Исх. 25-40) является параллелью рассказу о творении в Книге Бытие (Быт. 1:1 —2:4а). Каждый рассказ состоит из семи этапов, и в заключение каждого из них говорится об окончании дела (Исх. 40:33). Такая структура не является случайной, потому что мы находим ее и в рассказе о строительстве храма Соломоном, где тоже присутствуют семь этапов и констатация о завершении работы (3 Цар. 7:40, 51). Во всей Библии подобное выражение встречается лишь в этих трех местах и служит ясным указанием на связь храма-святилища с творением.

В этом смысле Киппур напоминает еженедельную субботу, которая тоже указывает на творение (Исх. 20:11; ср. Быт. 2:1-3). Весьма знаменательно, что в списке праздников, приведенном в Книге Левит (гл. 23), эти два праздника представляют собой исключение. Если в прочие праздники запрещается тяжелая работа (23:8, 21, 25, 35, 36), то в Киппур и субботу запрещается вообще всякая работа (23:3, 28, 31). (К сожалению, из русского перевода это не является очевидным. — Прим. переводчика.)

Для иудея, верившего Библии, Киппур означал очищение мира, то есть, по сути дела, повторное творение. Вот почему Даниил употребляет в пророчестве язык, которым описывается творение. Редкое выражение «вечер и утро» встречается еще только в рассказе о творении (Быт. 1:5, 8, 13, 19, 23, 31).

Идея творения, как и идея суда, связывалась в иудейской традиции с Йом Киппуром. Эта ассоциация так же стара, как и древний мидраш, объясняющий первые стихи о творении:

«Был вечер, было утро, день единый; это означает, что Святой, да будет Он благословен, дал им (Израилю) единый день, который является ни чем иным, как днем Киппура» (Мидраш Рабба, Ген. IV, 10).

Молитвы, возносимые в этот день, наполняют верующего духом праздника и выражают его веру в прощающего Творца.

«Будь благословен, Господи, Боже наш, Царь вселенной, открывающий нам врата милости и дающий свет глазам тех, кто ожидает прощения от Творца света и тьмы и всего сущего» (Йоцер лейом Киппур).

В течение киппурского богослужения, думая о Боге-Судье, все открывающем, человек воспринимает Его прежде всего как Творца.

«Как человеку оправдаться перед своим Творцом, если все открыто Ему» (Мосаф лейом Киппур).

Пророчество Даниила, относящееся к последним временам, говорит о небесном Киппуре, который описывается словами суда и творения. Конечно, мы можем лишь гадать о природе этого события, которое не укладывается в категории нашего мышления. Киппур пустыни дает весьма приблизительное представление о Киппуре небесном. Эти два события относятся к принципиально различным уровням. Тем не менее, чтобы понять один из них, надо обратиться к другому. Мы не можем представить во всех деталях небесное событие. И все же, основываясь на сведениях о земном событии, мы можем осознать значение события небесного. Вот что в нем самое важное: история подошла к своему концу, и Бог-Судья встал, чтобы запечатлеть судьбы людей и чтобы приготовить их к другому царству.

Теперь становится понятным, насколько важно упоминание о суде и о творении на этом последнем этапе человеческой истории. Впрочем, в процессе суда и творения происходит одно и то же. Суд готовит новый народ, избавленный от греха и страданий, народ, просеянный и отделенный от других, но также народ прощенный; а творение готовит новый мир, избавленный от мрака и смерти, мир очищенный. В этом смысле суд является настоящим творением, поскольку суд, как и творение, предполагает четкое разделение¹⁴⁷. Избавление, которого мы ожидаем, будет иметь окончательное и космическое значение.

Для нас с вами Киппур означает осознание реальности Божьего суда и надежду на новое творение.

С одной стороны, осознание реальности Божьего суда побуждает остановиться, обдумать свою жизнь и изменить ее. Библия называет это покаянием. В день Киппура иудей должен был «смирить свою душу» (Лев. 16:29, 31). Перспектива просеивания будущих жителей Божьего города обязывает к ответственности. Мы не можем пренебрегать Богом, Который знает все тайники души и оценивает все поступки (Пс. 138). Вера в Божий суд не означает, однако, необходимость бить себя целый день в грудь и хранить серьезный и угрюмый вид, лишая себя всего. Напротив, Екклесиаст говорит: «Веселись... да вкушает сердце твое радости... и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, — продолжает мудрец, — что за все это Бог приведет тебя на суд» (Еккл. 11:9). Принцип суда не исключает житейские радости, но устанавливает меру их и направляет жизнь к радости более совершенной.

С другой стороны, обетование творения дает серьезное основание для надежды. Мы ожидаем реальных изменений, без которых невозможно настоящее спасение. Я не могу быть спасенным в отрыве от других и при теперешних условиях. Для моего спасения Богу необходимо преобразовать мир и меня самого. Сознание этой необходимости вписано в Киппурское богослужение через одну драматическую историю, которую рассказывают еще и сегодня и значение которой не все понимают. Десять праведных и чистых сердцем раввинов были замучены до смерти римлянами. Книга молитв рассказывает, что из глубины неба раздался голос, обращенный к Богу и полный гнева и негодования: «И это все, что заслужили праведники?» А Бог ответил: «Умолкни, иначе я разрушу этот мир». Никакая теология, никакое объяснение не будут удовлетворительными в этом вопросе. Только творение нового мира будет адекватным ответом на проблему зла, страдания и смерти. Спасение означает ниспровержение всего, что заставляет меня страдать и умирать, иначе оно было бы лишь мистическим и иллюзорным явлением психологического порядка. Но это — космическое событие, которое придет извне и которое имеет свое место во времени и в истории. Мы помним, что в седьмой главе суд следовал через некоторое время за периодом «времени, времен и полувремени» или после 1798 года (7:25). В восьмой главе мы находим дополнительную информацию, так как она говорит о периоде в «две тысячи триста вечеров и утр». Выражение «вечер и утро» заимствовано из рассказа о творении и обозначает день, который в пророческом языке следует понимать как год. Значит, речь идет о периоде в 2300 лет. Однако пока мы ничуть не продвинулись, так как этот период кажется висящим в пустоте. О точке отсчета ничего не сказано. Ангел Гавриил сообщает Даниилу лишь о том, что этот период относится к последнему времени:

«Знай... что видение относится к концу времени» (8;77; ср. 8:26).

И больше ничего. Даниил остается ошеломленным, о чем можно судить по его словам, которыми завершается глава: «не понимал» («эйен мебин» — 8:27). Восьмая глава заканчивается, оставляя чувство неудовлетворенности и желание получить дополнительную информацию для ее понимания. Однако понимание не связано здесь с философским мышлением. Глагол «не понимал» относится не к анализу какой-то абстрактной истины, а ко времени предсказанного события. В данном отрывке Даниил должен понять, что этот период имеет отношение к последнему времени. В следующей главе глагол «понимать» (бин) употреблен по отношению к пророчеству о семидесяти годах (9:2, в нашем переводе — «сообразил»), затем по отношению к пророчеству о семидесяти неделях (9:22, в нашем переводе — «научить разумению»)¹⁴⁶. Ударение делается не на богословском значении пророчества, для понимания которого необходимо разумение, а на событии, которое должно произойти в определенное время.

Поскольку время не указано, обетование остается абстрактным и может вызвать сомнения. Чтобы превратить обещание о новом творении в надежду, необходимо привести хронологические данные.

Суд, побуждающий к покаянию, и новое творение, вселяющее надежду, — это две вены Киппура. Поэтому неудивительно, что в Книге Откровение они являются двумя составляющими веры последних дней. Повторяя цикл из Дан. 7, пророчество тринадцатой и четырнадцатой глав Откровения помещает приход на землю вестника, прямо говорящего о суде и творении, непосредственно перед пришествием Сына человеческого, то есть во время суда из Дан. 7.

«Убоитесь Бога и воздайте Ему славу, ибо наступил час суда Его; и поклонитесь Сотворившему небо и землю, и море и источники вод» (Откр. 14:7).

Согласно Книге Откровение, содержание которой тесно связано с пророчествами Даниила, в последние времена должно возродиться искреннее поклонение Богу — Судье и Творцу. Время конца — это время Киппура.

Истинное поклонение — это нечто гораздо большее, чем благоговейный трепет, который охватывает во время грандиозного и трогательного обряда. Истинное поклонение включает в себя сознание реальности Божьего суда и веру в творение. Таково Киппурское, поклонение. В этом суть религии, приходящей через Библию, которая начинается с творения (Быт. 1; Мф. 1; Ин. 1) и заканчивается днем суда и восстановления (Мал. 4; 2 Пар. 36:21-23; Откр. 22:17-21). Истинное поклонение — это вера в то, что эта долгая война, в которую мы все вовлечены, война против зла, страдания и смерти наконец закончится и Бог одержит в ней победу.

1. Что символизируют овен и козел?

2. Откуда появляется небольшой рог и что он символизирует?

3. Какие прямые и косвенные доказательства свидетельствуют о связи данного видения с Киппуром?

4. Почему последние дни истории человечества описаны в выражениях, характерных для Киппура?

5. Каким образом и почему это событие последнего времени (Киппур) напоминает о творении?

Литературная структура главы 8

Введение: «Мне, Даниилу»; упоминание о царе

I. Видение

Пророк видит (8:3-12)

1. «Поднял я глаза мои и увидел: вот»:

— овен (8:3, 4)

2. «Я внимательно смотрел на это, и вот»:

— однорогий козел (8:5-8)

— 4 рога (8:86)

— небольшой рог (8:9-12)

Пророк слышит (8:73, 14)

«И услышал я одного святого говорящего»: Киппур (8:73, 14)

II. Толкование видения

1. Пророк видит: облик мужа (8:15)

2. Пророк слышит:

объяснение видения (8:16-19)

—овен: Мидо-Персия (8:20)

— козел: Греция (8:21)

— четыре рога: четыре царства (8:22)

— последнее царство:

• возвышение (8:23)

• торжество (8:24, 25а)

• падение (8.-256):

— видение о вечерах и утрах:

закрыто до последнего времени (8:26)

Заключение: «Я, Даниил», упоминание о царе;

«не понимал» (8:27)

Глава 9. РЕКВИЕМ ДЛЯ МЕССИИ

1. Мессия семидесятилетия

Только что прозвучали последние слова восьмой главы, полные замешательства и тревоги. Даниил не понял видения (см. 8:27). Он как бы был оставлен в темноте, и пришлось ждать целых тринадцать лет, прежде чем свет рассеял тьму. Мы теперь находимся в первом году Дария, то есть в 538 году до Р. Хр. Это — переломный год, время надежды. Для Даниила это год, когда он оказался в львином рву, год, когда явился ангел Господень и избавил его от смерти [гл. 6). Для Даниила это также и год начала исполнения его пророчеств (гл. 2 и 7). Вавилон переходит под власть нового царства — Мидо-Персии. Наконец (что самое главное) -- это год прихода к власти Кира, соправителем которого в Вавилоне является Дарий и о котором задолго до описываемых событий пророк Исаия говорил как о помазаннике Божьем и избавителе Израиля:

«Который [Господь] говорит о Кире: пастырь Мой, И он исполнит всю волю Мою И скажет Иерусалиму: "ты будешь построен!" И храму: "ты будешь основан!" Так говорит Господь помазаннику Своему Киру: Я держу тебя за правую руку... Я пойду пред тобою, и горы уравняю... Дабы ты познал, что Я Господь, называющий тебя по имени, Бог Израилев. Ради Иакова, раба Моего, И Израиля, избранного Моего, Я назвал тебя по имени, Почтил тебя, хотя ты не знал Меня» (Ис. 44:28-45:4).

Даниил видит, что пророчество исполняется прямо у него на глазах; он начинает его понимать, и его интерес к пророчеству становится более сильным. Он стремится понять его во всей полноте. И непониманию, которым заканчивается восьмая глава, противопоставлено понимание в начале девятой главы: «Я, Даниил, сообразил по книгам число лет, о котором было слово Господне к Иеремии пророку, что семьдесят лет исполнятся над опустошением Иерусалима» (Дан. 9:2).

Предыдущее видение оставило Даниила в тревоге и смущении. Может быть, какое-то время Даниил верил, что опустошение Иерусалима будет длиться 2300 лет. Но изучение Книги Иеремии, пророка, которого он знал еще будучи мальчиком, устранило недоразумение и ободрило Даниила. Продолжительность плена будет не более семидесяти лет:

«Ибо так говорит Господь: когда исполнится вам в Вавилоне семьдесят лет, тогда Я посещу вас и исполню доброе слово Мое о вас, чтобы возвратить вас на место сие... И воззовете ко Мне и пойдете и помолитесь Мне, и Я услышу вас» (Иер. 29:10-12; ср. 25:11, 12).

В самом конце еврейской Библии, в Книге Паралипоменон, прямо говорится об исполнении этого пророчества о Кире. Что касается периода в семьдесят лет, то в нем угадывается принцип субботних лет (семь умножить на десять).

«И все сосуды дома Божия, большие и малые, и сокровища дома Господня... все принес он [Навуходоносор] в Вавилон... И переселил он оставшихся от меча в Вавилон; и были они рабами его и сыновей его, до воцарения царя Персидского, доколе, во исполнение слова Господня, сказанного устами Иеремии, земля не отпраздновала суббот своих. Во все дни запустения она субботствовала до исполнения семидесяти лет. А в первый год Кира, царя Персидского, во исполнение слова Господня, сказанного устами Иеремии, возбудил Господь дух Кира, царя Персидского, и он велел объявить по всему царству своему, словесно и письменно, и сказать: так говорит Кир, царь Персидский... Господь, Бог небесный... повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее. Кто есть из вас — из всего народа Его, да будет Господь, Бог его, с ним, и пусть он туда идет» (2 Пар. 36:18-23).

Из семидесяти лет, которые начались в605 году до Р. Хр., когда Навуходоносор разрушил Иерусалим (гл. 1), прошло уже шестьдесят восемь; но ничто не предвещало конца изгнания. Народ по-прежнему жил в плену, а Иерусалим по-прежнему был в развалинах. Размышляя о своих собственных опытах и об исполнении пророчеств, Даниил обращает внимание на это обетование и углубляется в исследование текста, так как вера, подтверждаемая конкретными событиями прошлого и настоящего, побуждает к исследованию пророческого слова. Если пророчество оказывается верным, то человек относится к нему более серьезно и исследует его с большим вниманием. Даниил понимает теперь, что семидесятилетний период, предсказанный Иеремией, приближается к концу. У Даниила появляется надежда. И хотя нет никаких предзнаменований ее осуществления, эта надежда побуждает Даниила к усиленной молитве.

2. Усиленная молитва

Пророк испытывает тяжелые чувства. Он молится «в посте и вретище и пепле» (9:3). Эти три условия совершения молитвы — три составляющие смерти, и такой обряд, часто сопровождавший молитву в библейские времена, символизировал смерть. Подобно мертвецу, верующий не ест, жизнь в него больше не поступает. Подобно мертвецу, он покрыт грубой тканью (мешковиной из козьей шкуры или верблюжьей шерсти); внешний вид его уже не волнует. И наконец, подобно мертвецу, он превращается в прах и пепел. Это символ небытия, который израильтянин использует во время молитвы. Перед Богом нельзя лукавить. Человек становится самим собой, то есть ничем, потенциальным покойником. Верующий, возносящий молитвы к Богу, осознает непрочность своего бытия. Будучи прахом, он призывает на помощь Бога-Творца, от Которого он находится в полной зависимости. В эту молитву Даниил вкладывает всего себя. Для него больше ничего не существует, кроме этой сильной мольбы. В Книге Даниила — это самая длинная и самая важная молитва, седьмая и последняя.

Впервые молитва становится всеобъемлющей. Она охватывает весь народ, живущий здесь и там, вчера и сегодня. Сама форма молитвы, ее хиастическая структура (А Б В Б1 А1) подчеркивает ее всеобъемлющий характер. Слова о народе находятся на ее вершине, в ее геометрическом центре:

А. 9:4 — обращение к Господу Богу.

Б. 9:5, 6 — согрешили мы.

В. 9:7, 8 — весь Израиль.

Б1. 9:10, 11 —не слушали.

А1. 9:15-19 — обращение к Господу Богу.

Последствия грехов Израиля не ограничиваются его географической территорией: «Иерусалим и народ Твой в поругании у всех, окружающих нас» {9:16). Так же и бедствие, пришедшее на народ и на Иерусалим, имеет вселенский масштаб:

«великое бедствие, какого не бывало под небесами, и какое совершилось над Иерусалимом» (9:12).

Впервые Даниил молится, употребляя первое лицо множественного числа: «Согрешили мы, поступали беззаконно» (9:5); «и не слушали рабов Твоих, пророков» (9:6); «мы согрешили перед Ним» (9:11); «за грехи наши и беззакония отцов наших» (9:16). Однако «мы» — не единственное личное местоимение в структуре текста, оно чередуется с «Ты», относящимся к Богу.

В первой части «мы», употребленное в связи с восстанием народа (9:5, 6: Б), противопоставлено местоимению «Ты», употребленному в связи с верностью Бога (9:4: А). Так же и в последней части «мы» связано с восстанием народа (9:10-14: Б1), в то время как «Ты» связано с Божьим милосердием (9:15-19: А1). Обе части взаимоотражаются в соответствии с хиастической структурой: А Б // Б1 А1.

Возвратно-поступательное движение достигает своей наивысшей точки как раз между двумя частями, в самом центре молитвы, следуя той же самой хиастической структуре а б в 61 а1:

а «у Тебя» (9:7)

б «у нас» (9:7)

в «у всего Израиля» (9:7)

61 «у нас» (9:8)

а1 «у Господа» (9:9)

Такая чередующаяся структура напоминает зеркальную динамику литургического пения. Стиль молитвы из Дан. 9 сходен со стилем псалмов (45, 46, 59, 74, 94, 105, 114, 136 и др.) и молитв Ездры (9:6-75) и Неемии (1:5-11; 9:5-38), с которыми она имеет некоторые общие мотивы. Легко представить, как ее поет в унисон религиозная община на своем священном собрании. Это не такая молитва, звучание которой не проникает за стены горницы (гл. 6); но это молитва, тесно связанная с судьбой всего народа. Таков один из уроков литургического пения: напомнить нам, что религия не существует сама по себе, но включает в себя общественное и космическое измерение, которое выходит за рамки' отдельного человека и включает его в судьбу всего мира. Случается, к сожалению, что святой, удаляющийся от мира, чтобы защитить свою святость и обличать грех извне, кончает тем, что создает иную религию по своему образу и подобию, которая быстро перерождается в идолопоклонство. Такое искушение неизбежно появляется у всякого, у кого открыты глаза на беззакония собственного народа. Человек спешит взобраться на гору, чтобы с высоты смотреть и критиковать мир, погрязший во грехе. Даниил далек от такого пустого триумфализма лжепророков (Иер. 28), в его словах светится надежда. Он ясно видит грех своего народа. Но вместо того, чтобы извергать хулу и обличения, Даниил рассматривает себя как часть народа и, более того, он молится Богу за свой народ. Это — горячее ходатайство, включающее и судьбу самого пророка. И действительно, Даниил разделяет участь изгнанного народа и испытывает на себе последствия греха отцов (9:12, 13). Литургическое «мы» располагается главным образом в исторической перспективе между прошлым и будущим. Бог Даниила — это Бог, выведший Израиля из Египта (9;?5). Имя Иегова (в нашем переводе — Господь) — имя Бога, контролирующего историю, Бога Авраама, Исаака и Иакова, Бога завета — больше нигде не встречается в Книге Даниила, здесь же употребляется семь раз (9:4, 8, 10, 13, 14, 20). Таким образом, Иегова — это также Бог, Который спасет Израиля из плена. В молитве Даниила местоимение «мы» звучит, когда речь идет о будущем избавлении, которое совершит Бог.

Конечно, литургическая форма несет в себе эстетический и эмоциональный элемент настоящего момента. Эта молитва красива, и ее слова заставляют звучать чувствительные струны души. Эта молитва вполне подходит для гармоничного хорового пения. Ее звучание и содержание заставляют биться сердца и усиливают радость верующих, пришедших на богослужение. Но это «настоящее» является верным лишь в той мере, в какой оно вписывается в ход истории. Таков смысл библейской литургии, отличающий ее от всех прочих литургий. Она одновременно и воспоминание о прошедшем событии, и ожидание будущего события.

Даниил молится о народе, находящемся в изгнании, и об Иерусалиме, лежащем в развалинах (9:19). Как и в шестой главе, молитва Даниила обращена к Иерусалиму и разрушенному храму. Даниил об этом ясно говорит в стихе, следующем непосредственно за текстом молитвы: «я... повергал мольбу мою пред Господом Богом моим о святой горе Бога моего» (9:20).

Время молитвы тесно связано с ее направленностью: «около времени вечерней жертвы» (9:21). Благочестие Даниила проявляется и в соответствии его молитвенной жизни ритму храмового служения, хотя храма уже не существует. Но благочестие находит свое выражение в надежде на восстановление храма. Время это — момент окончания поста (Езд. 9:5), благоприятный момент, в который на смену мольбе приходит событие, об исполнении которого человек молился весь день в сокрушении сердца (Пс. 140:2; 3 Цар. 18:36).

Хотя это и литургия, молитва не может ограничиваться литургией, она должна быть связана с историей, в противном случае она будет лишь пустым обрядом, преходящим чувством, поверхностной религией, иллюзией встречи с Духом, в то время как на самом деле ничего нет, кроме ветра и эмоций.

Этим переходом от человеческой мольбы к истории и завершается молитва. Поворотный пункт, с которого начинается этот переход и который вводит прошение к Богу услышать и действовать, стилистически отмечен выражением «и ныне» (9:15, 17). Теперь снова появляется первое лицо множественного числа, которое было в начале молитвы (9:3, 4). Но переход от человеческой мольбы к Божественному слушанию обусловлен отнюдь не исполнением земного обряда. Переход от молитвы к истории возможен только через Божью благодать. Этот механизм уже угадывается в пронизывающем текст молитвы чередовании местоимений «мы», относящихся к народу, и «Ты», относящегося к Богу. Но особенно явно он чувствуется в заключении, в конце этого чередования. Божьего внимания достойно только то, что делается по изволению Самого Бога: «по всей правде Твоей» (9:16), «Твое великое милосердие» (9:18), «ради Тебя» (9:17, 19).

Впрочем, Бог отвечает на молитву еще до ее окончания. Даниил еще продолжает говорить, как к нему вдруг является Божий посланник (9:20, 21). Молитва не имеет ценности сама по себе. Сами слова, какими бы красивыми и правильными они ни были, не имеют в себе магической силы, заставляющей Бога действовать. Инициатива принадлежит Богу. Он Сам принимает решение. Все зависит от Него.

Вот почему Даниил в заключение просит Бога не медлить в Своих действиях. Это завершающая нота молитвы, к которой вся она устремлена. Всякая искренняя молитва проникнута таким же нетерпением: «не умедли» (9:19), так как молитва направлена не только на общение с Богом в данный момент, но она устремляется за пределы настоящего, призывая Бога скорее завершить историю, ставшую невыносимой.

3. Мессия семидесяти седмин

Ответ Бога на молитву Даниила и на его вопрос относительно видения о 2300 вечерах и утрах — это обетование Мессии.

«Итак знай и разумей: с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седмин и шестьдесят две седмины» (Дан. 9:25).

В библейской традиции Мессия — это тот, на кого возложена особая миссия спасения народа. Еврейское слово «машиах» (мессия) — это страдательная форма глагола «машах» (помазать). Машиах (мессия) означает «тот, кто помазан». Над мессией совершается обряд, в течение которого ему на голову возливается елей, что символизирует наделение силой и духом, а также веру в совершение своей миссим.

Обряд помазания совершался над священниками, пророками, военачальниками и царями, которые таким образом становились мессиями. В истории Израиля было много таких мессий. Мессиями были названы священник Аарон (Исх. 28:41; Лев. 16:32), пророк Исаия (Ис. 61:1), цари Саул (2 Цар. 1:14) и Давид (16:6, 13) и даже, как мы видели раньше, иноземный царь Кир. Надежда Израиля жила, таким образом, в ожидании спасения — от одного мессии к другому.

Но пророчество о семидесяти седминах, которое приходит в ответ на молитву о семидесяти годах, говорит об ином Мессии, о Мессии мессий, приносящем спасение спасений. Читая пророчество Иеремии о семидесяти годах, Даниил ожидает лишь одного из земных мессий, который придет освободить Израиля в определенный исторический момент. Пророчество о семидесяти седминах охватывает более широкий горизонт, оно имеет вселенское и абсолютное значение.

Использованные здесь языковые средства очень хорошо передают взлет надежды и переход от относительного к абсолютному. Семьдесят лет (7х10) приводят нас к мессии субботнего года (Кир), а семьдесят седмин (7х7х10) приводят к Мессии юбилея (см. ниже). Кроме того, слова молитвы Даниила имеют узкий смысл и выражают частный и относительный подход; но когда они проявляются в контексте семидесяти седмин, они приобретают широкий смысл и передают вселенскую и абсолютную перспективу. Например, слово «грех» (хт) имеет в Дан. 9:24-27 широкое вселенское значение (9/24), тогда как раньше, в стихах с 1 по 23, оно употребляется лишь в узком и относительном смысле: «Согрешили мы» (9:5, 8, 11, 15), «грехи наши» (9/76), «грехи мои и грехи народа моего» (9:20). Точно так обстоит дело и со словами «беззаконие», «правда», «опустошение» и др. Поэтому неудивительно, что в контексте семидесяти седмин слово «Мессия» (Христос) использовано в глобальном смысле. Мессия, о Котором здесь идет речь, — это высший Мессия, заключающий в Себе всех мессий, Мессия всей вселенной.

Далее из текста мы узнаем, что предназначение этого Мессии выходит за рамки конкретного времени и конкретного народа и касается «многих» (9:27). В библейской традиции еврейское слово «раббим» (многие) имеет еще и важное дополнительное значение всеобщности (см. Ис. 53:12; Дан. 12:2). Это слово часто употребляли пророки для обозначения племен и народов, участвующих во всеобщем поклонении Богу (Мих. 4:2). Этот Мессия — Мессия всех народов, Мессия, Который спасет мир.

Вот почему пришествие этого последнего Мессии приводит нас к юбилею, священному празднику, символизирующему воссоздание мира: Субботе суббот, которая наступала после семижды семи лет. Этот год считался временем освобождения и милости (Ис. 61:1, 2), когда человек и природа возвращались к своему первоначальному состоянию (Лев. 25:8-17).

Вот почему пророчество о семидесяти седминах является составной частью пророчества о 2300 вечерах и утрах. Даниил был обеспокоен периодом в 2300 вечеров и утр «и не понимал его». Чтобы понять его, он обращается к пророчеству Иеремии о семидесяти годах. Ключевое слово «понимать» употребляется здесь по отношению к этому пророчеству и снова появляется после долгой молитвы на этот раз в связи с пророчеством о семидесяти седминах. Путеводная нить, которая прослеживается по глаголу «понимать», говорит о намерении автора подчеркнуть, что пророчество о семидесяти седминах даст сведения, необходимые и для понимания видения о 2300 вечерах и утрах, которое до этого момента оставалось непонятным. Об этом ясно сказано в стихе, с которого начинается пророчество о семидесяти седминах. Тот же самый небесный посланник Гавриил, который объяснял пророчество о 2300 вечерах и утрах в восьмой главе, теперь снова спешит, чтобы помочь понять видение (см. 9:23). Видение, о котором здесь идет речь, — это видение о 2300 вечерах и утрах (ср. Дан. 8:16).

Бесспорно, пророчество о семидесяти седминах, возвещающее пришествие Мессии, предназначено для того, чтобы объяснить видение о 2300 вечерах и утрах. Пришествие этого Мессии не является мифическим и находящимся где-то за пределами истории. Это убедительное пророчество; но его нужно объяснить, то есть необходима работа ума. Для этого главный, определяющий довод выражен в цифрах. Историческая истинность Мессии обусловлена точным указанием времени. Прежде чем идти дальше, нам нужно предупредить читателя, чтобы он перевел дух и затем сосредоточился. Напряженное внимание теперь необходимо для усвоения.

Для хронологической расшифровки этого пророческого периода обязательно необходимо знать, когда он начался, сколько времени он продолжался и когда он закончился, после чего можно будет понять и связь этого периода с 2300 вечерами и утрами, и для чего он был дан.

1. Начало

Пришествие Мессии связано во времени с земным словом («дабар», 9:25), возвещающим восстановление Иерусалима и звучащим как эхо небесного слова («дабар», 9:23), которым отмечено исполнение молитвы Даниила. Одно и то же слово «дабар» используется для обозначения земной речи и небесной. Другими словами, земное слово, возвещающее восстановление Иерусалима, — это не что иное, как исполнение небесного слова, вдохновляющего слово земное. Это слово и является начальной точкой пророческого периода в семьдесят седмин:

«С того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седмин и шестьдесят две седмины» (Дан. 9:25).

Из Книги Ездры мы узнаем, что город Иерусалим был построен заново в соответствии с указами, которые издавали друг за другом Кир, Дарий и Артаксеркс (Езд. 6:14).

Первый указ, разрешающий изгнанникам вернуться на родину, был издан в 538 году Киром. В течение года примерно пятьдесят тысяч иудеев вернулись в свою страну. Но этот указ касался прежде всего восстановления храма. Ездра сообщает, что было возвращено пять тысяч четыреста храмовых сосудов.

Второй указ, изданный Дарием I Гистапом (не путать с Дарием Мидянином), лишь подтвердил указ Кира.

Третий указ был издан Артаксерксом, прозванным Долгоруким. Следующие факты позволяют нам заключить, что именно об этом указе говорится в пророчестве:

1. Это — последний указ и, следовательно, единственный, который был полностью осуществлен. Впрочем, в Книге Ездры слово «повеление» (то есть царский указ) употреблено в единственном числе и таким образом относится к совокупности трех документов, подчеркивая единство всех трех указов.

2. Только этот указ был полным, поскольку он касался как восстановления храма, так и восстановления политической и административной структуры Иерусалима (Езд. 7:25).

3. Только за этим указом следует прославление Бога, и только по поводу этого указа ясно говорится о Божьем вмешательстве:

«Благословен Господь, Бог отцов наших, вложивший в сердце царя — украсить дом Господень, который в Иерусалиме, и склонивший на меня милость царя... И я ободрился, ибо рука Господа, Бога моего, была надо мною, и собрал я глав Израиля, чтоб они пошли со мною» (Езд. 7:27, 28).

Знаменателен и тот факт, что начиная с этого восхваления, которым Ездра откликается на действия Бога, в тексте происходит переход с арамейского языка — языка плена — на еврейский язык — язык Израиля. Этот переход является следствием указа Артаксеркса, знаменующего начало национального возрождения. Согласно Книге Ездры, Артаксеркс издал этот указ в пятом месяце седьмого года своего правления (Езд. 7:8), т. е. в начале осени 457 года до Р. Хр.¹⁴⁹: с этой даты и начинается наш пророческий период.

2. Продолжительность

Седмины годов. Эти седмины (недели) являются пророческими, то есть каждая из них обозначает семь лет, а не семь дней.

1. На это есть указание и в самом тексте. Семидесятилетний период Иеремии во вступлении и семьдесят седмин Даниила в заключении взаимоотражаются, образуя хиастическую структуру: в первой фразе обычный порядок слов: «семьдесят лет» (А Б), а во второй фразе порядок слов обратный: «седмин семьдесят» (Б1 А1):

Таким образом, хиазм проясняет природу седмин. Как «семьдесят» являются параллелью «семидесяти», так и «годы» являются параллелью «седминам». В самом начале девятой главы содержится указание на подход, который необходимо использовать: эти седмины следует понимать как седмины лет. Кроме того, сразу же вслед за девятой главой, т. е. в первых стихах десятой главы, косвенно подтверждается, что седмины из девятой главы — это семилетия. Когда речь идет о посте, продолжавшемся три недели, автор чувствует необходимость уточнить: «три седмицы дней» {10:2). Это единственное место в Библии, где употреблено такое выражение, несомненно, с намерением указать на различие между двумя типами недель. Три недели поста — это, очевидно, три седмицы дней; а семьдесят пророческих недель, углубляющихся во время, — это семьдесят семилетий.

2. Помимо Книги Даниила, этот принцип «день за год» часто встречается в других местах Библии. В повествовании слово «дни» (ямим) может употребляться в значении «годы», и именно так оно передается в большинстве переводов (см. Исх. 13:10; ср. Суд. 11:40; 1 Цар. 1:21; 2:19; 27:7; Чис. 9:22; 3 Цар. 11:42; Быт. 47:9 и т. д.). Поэтические тексты изобилуют параллелизмами, в которых «дни» соответствуют «годам»:

«Разве дни Твои, как дни человека, Или лета Твои, как дни мужа» (Иов 10:5).

«Размышляю о днях древних, О летах веков минувших» (Пс. 76:6).

«Проповедыватьлето Господне благоприятное И день мщения Бога нашего» (Ис. 61:2).

Этот принцип можно найти и в текстах священного законодательства. В течение шести лет израильский земледелец сеял и обрабатывал землю, но в седьмой год он должен был оставить ее, чтобы она сама собой производила плоды, которые принадлежали всем: как пришельцу, так и рабу; как бедняку, так и собственнику. Этот седьмой год отдыха применительно к земле назывался субботой, как и седьмой день недели (Лев. 25:1-7). Под субботой в этом случае подразумевался год, а не день. Такие же выражения используются и в постановлении о юбилее: «И насчитай себе семь субботних лет, семь раз по семи лет» (Лев. 25:8).

Этот принцип применяется и в пророчествах, относящихся к будущему. Сорок дней странствования разведчиков в ханаанской земле проецируются как сорок лет странствования народа в пустыне. «По числу сорока дней, в которые вы осматривали землю, вы понесете наказание за грехи ваши сорок лет» (Чис. 14:34). Пророку Иезекиилю Бог повелевает лежать на левом боку число дней, соответствующее числу будущих лет: «Я определил тебе годы беззакония их числом дней» (Иез. 4:5).

3. Сами иудеи в древности понимали седмины Даниила как семилетия. Эту точку зрения у них переняли и христиане. Из многочисленных иудейских документов мы назовем лишь некоторые. Среди эллинистической литературы есть такие тексты, как «Книга юбилеев» (III век до Р. Хр.), «Завет Левия» (I век до Р. Хр.), «Первая книга Еноха» (II век до Р. Хр.); среди кумранской литературы (II век до Р. Хр.) такие тексты, как II Q «Мелхиседек», 4 Q 384-390 «Псевдо-Иезекииль», «Дамасский кодекс»; в раввинистической литературе такие тексты, как «Седер Олам» (II век от Р. Хр.), Талмуд, Мидраш Рабба. А вслед за ними такие классические толкователи средневековья, как Саадия, Раши, Ибн Эзра в труде «Микраот Гдолот»¹⁵⁰, подтверждают истинность такого понимания. Принцип «день за год» является одним из самых древних и хорошо обоснованных принципов толкования пророчеств.

Неделимые седмины. Эти семилетия приводят нас к пришествию Мессии, как об этом и сказано в тексте:

«До Христа Владыки семь седмин и шестьдесят две седмины... по истечении шестидесяти двух седмин предан будет смерти Христос, и никто за Него» (9:25, 26 — буквальный перевод).

Пришествие Мессии предсказано в конце шестидесяти двух седмин, а не в конце семи седмин, отделенных от шестидесяти двух седмин, как это можно было бы предположить на основании некоторых переводов. Конечно, масоретский текст, то есть текст, в котором масореты Х века расставили знаки препинания и знаки, обозначающие гласные звуки (современный еврейский текст), имеет разделительный знак (атнах), который, как кажется, указывает на купюру после «семи седмин». Но на самом деле это не так.

1. Прежде всего, мы имеем основание логического и контекстуального порядка. С самого начала указано, что число лет следует понимать как сумму (7+62). «Семьдесят седмин определены для народа твоего и святого города твоего» (9:24). С другой стороны, поскольку седмины следует понимать как семилетия, то невозможно разорвать срок после семи седмин, так как это означало бы, что Мессия должен умереть через 434 года после Своего пришествия (62х7), а это противоречит логике.

2. Другое основание — стилистического порядка¹⁵¹. В структуре текста перекрещиваются две темы (тема Мессии и тема Иерусалима), каждая из которых имеет ключевое слово, по которому можно судить о предмете темы. Каждый раз, когда текст относится к Мессии (А1, А2, A3), в нем присутствует слово «седмины» (т. е. недели — «шабуим»), а когда текст относится к Иерусалиму (Б1, Б2, БЗ), в нем присутствует слово «предопределенный» (хрт).

Литературная структура ми. 9:25-27 (дословный перевод):

А1 Пришествие Мессии, 9:25а

(со времени выхода слова о восстановлении и построении Иерусалима) до Христа Владыки 7 недель и 62 недели.

Б1 Построение города, 9:256

будут восстановлены и построены улицы и стены в предопределенные трудные времена.

А2 Смерть Мессии, 9:26а

после 62 недель. Но Он будет сокрушен без чьей-либо помощи.

Б2 Разрушение города, 9:26б

Захватчик разрушит город и святилище, конец его будет от страшного бедствия и до конца предопределенной войны будет опустошение.

A3 Завет Мессии, 9:27а

Он заключит союз со многими в течение одной недели, а в середине недели он прекратит жертву и приношение.

БЗ Разрушение города, 9:276

на крыле мерзость, запустение до самого конца, до того как с опустошением произойдет то, что предопределено.

Можно заметить, что каждое ключевое слово («недели», когда речь идет о Мессии, и «предопределенный», когда речь идет об Иерусалиме) встречается регулярно (три раза). Такая литературная деталь явно говорит о том, что шестьдесят две недели относятся к Мессии, а не к Иерусалиму (как «предопределенный» относится к Иерусалиму, а не к Мессии). Значит, купюру следует делать после шестидесяти двух седмин (а не после семи седмин), как это и сделано в таких древних переводах, как Септуагинта и Пешита, и даже в одном из кумранских текстов¹⁵².

3. Третье основание — синтаксического порядка. Оно касается употребления атнаха. При перечислении единиц измерения (таланты, сикли, недели, дни и т. д.) или при больших числах атнах часто имеет соединительное значение (а не разделительное), то есть он указывает не на деление, а на добавление:

«Серебра же от исчисленныхлиц общества сто талантов (атнах) и тысяча семьсот семьдесят пять сиклей, сиклей священных» (Исх. 38:25; ср. 9:29).

«И было всех вошедших в исчисление шестьсот три тысячи (атнах) пятьсот пятьдесят» (Чис. 1:46).

Так же и седмины из Дан. 9 представляют собой единую и неделимую сумму. Шестьдесят две седмины следует понимать как добавленные к семи седминам.а не как отделенные от них.

На основании этих данных, а именно: точки отсчета пророческого периода (457 год до Р. Хр.) и продолжительности периода (семьдесят семилетий) — мы теперь можем установить время окончания периода и событие, которым он должен завершиться.

3. Конец

Его пришествие. Пришествия Мессии следовало ожидать через шестьдесят девять седмин, или через 483 года (69х7), после 457 года до Р. Хр. Семидесятая седмина начинается в 27 году нашей эры. И действительно, 27 год отмечен в истории Израиля и всего мира пришествием Того, Кто был назван Христом (греческий перевод слова «мессия» — помазанник). Именно в этом году Иисус был крещен и «помазан» Духом (Лк. 3:21, 22). В Евангелии от Луки это событие датировано пятнадцатым годом правления императора Тиберия {3:1У⁵³. С этого года Иисус начал Свое служение как Мессия (помазанник) чтением пророчества из Книги Исаии, которое возвещает приход Мессии в словах, характерных для описания юбилея:

«Дух Господень на Мне; Ибо Он помазал Меня благовествовать нищим И послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, Проповедывать пленным освобождение, Слепым прозрение, Отпустить измученных на свободу, Проповедовать лето Господне благоприятное» (Лк.4:18,19).

Упоминая здесь о принципе юбилея, Иисус прямо указывал на связь Своего пришествия с пророчеством о семидесяти седминах, а это пророчество, как мы уже видели, описывало пришествие Мессии словами, характерными для юбилея. Иисус говорит о Себе как об исполнителе пророчества:

«И Он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами» (Лк. 4:21).

Его смерть. Далее в Книге Даниила говорится о смерти Мессии:

«После шестидесяти двух недель Мессия будет сокрушен... в середине недели Он прекратит жертву и приношение» (9:26, 27 —дословный перевод).

Насильственный характер смерти Мессии передан здесь глаголом «сокрушен» (крт). Этот глагол, употребленный, как и здесь, в страдательной форме, характерен для языка Пятикнижия, где он часто используется применительно к виновному, приговоренному к смерти. К тому же глагол здесь употреблен во времени, которое выражает резкие и решительные действия (еврейский имперфект). Кроме того, смерть Мессии описана в словах, характерных для священнического служения. Глагол «крт» относится к завету, который связан с приношением жертв. В еврейском языке глагол «крт» образует устойчивое сочетание со словом «завет» (Быт. 15:18; Иер. 34:13), евреи не заключают, а «разрубают» (крт) завет (берит). Эти выражения вызывают в памяти обряд заключения завета, при котором убивается и рассекается жертвенный агнец (Быт. 15:10;'Иер. 34:18).

Другими словами, Даниил возвещает смерть Мессии словами, напоминающими о завете, выражавшемся в системе священного служения смертью агнца. На это указывает и вступление к пророчеству о семидесяти седминах. Здесь имеется в виду искупление греха (9:24).

Таким образом Мессия отождествляется с жертвой завета. Подобно агнцу, Он Своей смертью скрепил завет и гарантировал прощение свыше. Израильтянам, чья жизнь была тесно связана с жертвоприношениями Богу, такой язык был вполне понятен. Такой же язык использовал и пророк Исаия для описания страдающего служителя. Ни Израиль, ни сам пророк¹⁵⁴ не могли быть этим служителем, который умирает как агнец и тем самым обеспечивает прощение грехов и спасение:

«Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно, И не открывал уст Своих; Как овца, веден был Он на заклание, И, как агнец пред стригущими его безгласен» (Ис. 53:6. 7).

Поэтому неудивительно, что некоторые иудеи времен Иисуса узнали в Мессии того, кто «Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин. 1:29), и разглядели в ежедневных жертвах прообраз этого Мессии Спасителя, «тень будущих благ» (Евр. 10:1).

Неудивительно и то, что на основании этого был сделан вывод об отмене жертвоприношений. Когда Мессия умер, жертвы, служившие прообразом этой смерти, утратили свою силу (Евр. 10:9).

Об этом говорится и в пророчестве Даниила: умирая, Мессия прекратит «жертву и приношение» (Дан. 9:27).

Как видим, речь идет не о новом понимании текстов или древних установлении, возникшем впоследствии под влиянием пришествия Иисуса Христа, как учат богословы бультмановского направления. Такого рода толкование встречается уже в Ветхом Завете. Это подтверждается и иудейским преданием, которое в данном вопросе совершенно расходится с преданием христианским¹⁵⁵.

Время этой смерти, имеющей столь важное значение, Даниил относит к середине семидесятой седмины. Слово «середина» более точно выражает смысл еврейского слова «хаци», чем слово «половина», встречающееся в некоторых переводах. Это слово в другом контексте может означать «половина», но когда речь идет о периоде времени, оно всегда значит «середина» (см. Исх. 12:29; И. Нав. 10:13; Суд. 16:3; Руф. 3:8; Пс. 101:25; Иер. 17:11). А середина этой седмины, то есть три с половиной года после 27 года, приходится на 31 год, в котором и был распят Христос.

Время и значение пришествия и смерти Иисуса из Назарета полностью соответствуют данным пророчества. Это дает нам более глубокое основание доверять не только слову пророчества, которое исполнилось, но и словам Иисуса из Назарета, о пришествии Которого оно предвозвестило. Это — веский аргумент в пользу христианской истины. Многие иудеи были обращены. В Новом Завете говорится даже «весь народ» (Мк. 11:18). К сожалению, история полна парадоксов.

Вместо того чтобы превратить христиан в людей, несущих убедительное слово, истина сделала их нетерпимыми. Мессия стал предлогом для убийства иудеев. Мессия-иудей стал «Мессией христиан». Среди иудеев отношение к семидесяти седминам стало весьма осторожным. Такое же отношение и у христиан, если только они вообще помнят об этих седминах, так как сегодня уже мало кто признает существование абсолютной истины. Человек является христианином или иудеем по традиции, по привычке или вследствие лени. Поэтому человек не нуждается в доказательствах. Абсолютной истины для него не существует. Каждому — своя религия; и в конце концов люди говорят лишь о культуре, традициях или даже о национальности. Во имя так называемого плюрализма люди не рискуют говорить с другими о своих взглядах, чтобы не шокировать их и не слышать, в свою очередь, об их взглядах. Люди избегают конфронтации, избегают изменений. Люди предпочитают обтекаемые истины и довольствуются тем, что, не задумываясь, повторяют старые слова и живут, как жили раньше. Истина теперь звучит лишь на мелодию «я думаю, что» или «я чувствую, что». Каждый находит наслаждение в самодовольстве: никто не стремится к исследованию, потому что их «истина» не задает вопросов.

Вот почему пророчество из Дан. 9 остается незамеченным. Внимание людей сосредоточено на другом: на стремлении к неизведанным чувствам или к сиюминутному счастью. Дальше этого люди идти не желают.

Между тем, значение этого пророчества не ограничивается лишь простым теоретическим признанием того, что пророчество является верным и говорит об истинном Мессии. Оно беспокоит и обязывает. Как мы видели, Даниилу видение о семидесяти седминах дано прежде всего для того, чтобы помочь понять видение о 2300 вечерах и утрах.

4. Связь между двумя пророчествами

Оба пророчества расположены в одной перспективе и взаимосвязаны.

1. Прежде всего они связаны хронологически. Пророчество о семидесяти седминах дает нам ту единственную деталь, которой недоставало в пророчестве о 2300 вечерах и утрах, чтобы установить его место во времени: точку отсчета. Две пророческие линии начинаются одним и тем же событием — указом Артаксеркса от 457 года до Р. Хр. Но если линия семидесяти седмин останавливается в 27 году, а затем в 31, то линия 2300 вечеров и утр продолжается дальше и достигает середины XIX века. Выражение «вечер и утро», заимствованное из языка, которым описывается творение (Быт. 1, см. выше), обозначает сутки. 2300 вечеров и утр имеют пророческую природу и поэтому подчиняются правилу, которое нам уже встречалось в Книге Даниила и которое вполне обосновано в контексте семидесяти седмин. Это — «дни — годы». Отсчитав 2300 лет от 457 года до Р. Хр., мы оказываемся в середине XIX столетия, а именно в 1844 году. Ничто так не беспокоит, как конкретная дата, тем более в вопросах веры. Пока религиозная истина ограничивается областью «духовного» и абстрактного, она безобидна и даже может казаться интересной и привлекательной. Но как только она занимает свое четкое место в ткани истории и связывается с конкретной датой, ее стремятся избегать и относятся к ней настороженно.

Ее избегают прежде всего потому, что она по форме и языку очень сильно напоминает утверждения тех, кто на основе своих умозрительных рассуждений строил фантазии и проповедовал лжемессий. Однако мы не должны отказываться от поиска истины только потому, что кто-то впадал в заблуждение. Напротив, уроки прошлого способствуют продвижению вперед. Во всяком случае, библейское пророчество нас к этому призывает. Числа, которые оно нам дает, оправдывают наши действия. Конкретная дата исторического события — это знак того, что Бог не шутит, что Его пророк не шарлатан. К тому же еврейское мышление воспринимает Бога не иначе как в истории и во времени. Библейская истина находится не в философском плане. Это прежде всего историческая истина. Поэтому следует ожидать, что при ней будут приведены и конкретные числа.

Истины избегают еще и потому, что она затрагивает жизнь человека и ко многому обязывает. В крайнем случае человек соглашается принять пророчество о семидесяти седминах, поскольку обе даты (27 и 31 год) довольно далеки от нас. Но взаимосвязь между двумя пророчествами, идущими в одном направлении, указывает на то, что 2300 вечеров и утр следует понимать в том же самом историческом и хронологическом плане, что и семьдесят седмин. Если мы верим, что пришествие Мессии в 27 и 31 годах —это исполнение пророчества о семидесяти седминах, то следует ожидать и исполнения пророчества о 2300 вечерах и утрах — с такой же исторической и хронологической точностью.

2. Связь между пророчествами имеет и теологическую сторону, так как она указывает на то, что спасение не заканчивается распятием на кресте (семьдесят седмин); чтобы обрести силу, спасение обязательно должно пройти через великое космическое прощение (2300 вечеров и утр). Эту схему можно было увидеть и в священническом служении: ежедневной жертвы было недостаточно. Необходимым событием был Киппур, который в конце года завершал процесс спасения и придавал ему окончательный и абсолютный характер. Пророк Даниил показывает, что эти два события, имеющие священную природу, дополняют друг друга. Это проявляется и в ключевых глаголах, которыми отмечены эти два события. Они все употреблены в страдательной форме, характерной для языка священнического служения¹⁵⁶. В Дан. 9 для описания действия в пророчестве использованы шесть глаголов: «определены» (9:24), «обстроятся» (9:25), «предан будет смерти» {9:26), «будут» (9:26), «предопределенная» (9:27), «постигнет» (9:27). В Дан. 8 использован только один глагол: «очистится» (8:14}. Отношение взаимодополняемости прослеживается и в числовых значениях. Глагол из восьмой главы дополняет шесть других из девятой главы, и таким образом получается священное число семь.

Кроме того, оба пророчества объединены общей темой первосвященника. Дан. 9:24 и Исх. 29:36, 37 — это единственные места в Библии, где соединяются три особых мотива, а именно: искупление, помазание и Святое святых. Оказывается, эти два текста соединены между собой особым мостом. Когда Даниил писал текст 9:24, у него в голове, несомненно, были слова из Исх. 29:42-44. А контекст Исх. 29:36, 37 касается посвящения Аарона, первого первосвященника Израиля, и относится к установлению постоянного жертвоприношения (Исх. 29:42-44). Таким образом, пророчество из Дан. 9 связывает искупительную жертву Мессии с посвящением первосвященника и с постоянной жертвой. С другой стороны, пророчество о 2300 вечерах и утрах предполагает участие первосвященника, так как оно подразумевает день Искупления. На личность первосвященника указывает и неоднократное употребление слова «Владыка» («cap» — слово, которым обычно обозначался первосвященник Израиля; см. 1 Пар. 15:22; Дан. 10:5; см. выше).

Тем не менее эти два события расположены во времени не одинаковым образом. Первое пророчество указывает точное время пришествия (помазания) Мессии и его смерти. Второе же пророчество указывает прежде всего на конец периода в ответ на вопрос одного из небесных существ: «На сколько времени?» (8:73). Пророчество о семидесяти седминах дает дату события, а пророчество о 2300 вечерах и утрах сообщает о продолжительности периода, в конце которого произойдет событие: «и тогда святилище очистится» (8:14). Первая датировка — точная и не допускающая сомнений, в то время как вторая является открытой. Сами формы глаголов, с помощью которых описываются эти события, выражают различия во временном плане, характерные для этих событий. Смерть Мессии передается имперфектом еврейского глагола («инкарет» — «предан будет смерти», 9:26). Эта форма подчеркивает быстроту действия. А очищение святилища передается, наоборот, перфектом («ницдак» — «очистится», 8:14), выражающим длительность действия. Если смерть Мессии произошла в 31 году и ограничивается этой датой (быстрое и завершенное действие), то очищение святилища выходит за рамки 1844 года и охватывает весь период, который Даниил называет «концом времени» (см. 8:77, 26).

Это последнее время, начавшееся в 1844 году, должно заключать в себе событие, которое дополняло бы собой событие 31 года. Многие христиане в своем понимании спасения упустили из виду или забыли эту сторону Божьего плана. Они остановились на кресте. И христианство стало главным образом религией креста, то есть религией прошлого или по крайней мере религией субъективного и экзистенциального опыта. Акцентирование креста часто приводило к подчеркиванию значения спасения через дела святости и жертвенности. Или, наоборот, подчеркивалось спасение через веру в Иисуса Христа, и крест становился символом теперешнего спасения человека. При любом из этих толкований спасение совершается здесь, на земле. Было также забыто и то, что в Библии спасение понимается как событие, относящееся к иному миру. Было забыто, что спасение — это прежде всего надежда. Это Царство Божье, где другой порядок и другое устройство, — Царство, где больше не будет ни зла, ни смерти.

Вот почему крест связан с космическим судом, который «технически» готовит Небесное Царство. Крест без суда, ведущего к Царствию, не имеет смысла. С другой стороны, чтобы быть оправданным на суде, надо пройти через крест. Чтобы человек был спасен от этого прожившего мира и от своей смертоносной плоти, необходимо было, чтобы Бог сошел с небес и Своей смертью, наподобие прежних жертвоприношений, заплатил цену человеческого греха. Это понимают все христиане. Они напоминают себе об этом через таинство евхаристии (причащения). Иудеи тоже это понимают, исполняя пасхальный обряд. Однако они упускают из виду, что этот удивительный поступок, в котором выразилась любовь Божья, служил определенной цели, а именно вхождению в Царство Божье. Спасение Божье не останавливается на кресте. Богу не достаточно лишь показать Свою любовь. Поскольку Он любит по-настоящему, Его поступок — это гораздо большее, чем подвиг героя, который жертвует своей жизнью, чтобы вызвать к себе любовь и восхищение. Такая любовь в сущности эгоцентрична. Поскольку Бог любит по-настоящему, Он заботится о реальном спасении человека, о полном его прощении, об удалении его вины, о том, чтобы все началось сначала.

Человек не смог бы обрести спасение, если бы его теперешнее положение осталось без изменений. Чтобы человек выжил и чтобы больше не было ни зла, ни смерти, нужно все начать с нуля. Спасение человека совершается через серьезную «перетасовку». В этом и заключается смысл суда на исходе мировой истории.

3. И наконец, мы рассмотрим связь этих пророчеств в плане экзистенциального их понимания. На уровне верующего вера в Иисуса Христа и надежда на Царствие зависят друг от друга. Действительно, чем горячее вера, тем напряженнее ожидание. Существование человека принципиально меняется в зависимости от того, живет ли он настоящим или будущим. Если у меня есть вера, то я могу ждать, и моя жизнь наполняется новым смыслом, которого прежде она была лишена. Она неожиданно обогащается гарантированным будущим. Это — добрая весть: несмотря на смерть и надвигающуюся катастрофу, мы можем надеяться на будущее.

Однако это ожидание иного Царства не является пассивным. Оно динамично и по своему духу сходно с нетерпением Даниила. Оно побуждает к действию. Все ежедневные дела подчинены Царству будущего. Нравственное решение, возмущение против зла и борьба против несправедливости и страданий, все, устремленное в будущее и не связанное с надеждой на успех в настоящем, — во всем этом глубоко выражается это ожидание. Когда человек ожидает будущего Царства, у него обостряется совесть, он не лжет, не идет на компромиссы, потому что он смотрит в вечность, а не на сиюминутные нужды. Когда человек ждет Небесного Царства, его сердце становится более чувствительным, он сопереживает страданиям других, так как его взгляд устремлен в вечность, а не прикован к теперешнему благополучию.

Дело здесь не просто в состоянии ума. Согласно Книге Даниила, начиная с 1844 года на небесах совершается событие, отражением которого был древний Киппур Израиля. И земная история свидетельствует об этом небесном событии.

1844 год — это начало движения, которое возникло на мировой арене, чтобы провозгласить надежду и возвестить о суде и творении (см. Откр. 14:7). Это — земная сторона небесного Киппура. Снова истина передается через людей, живущих во плоти. Именно так и должно было произойти. «Богу нужны люди», — говорил Авраам Гешель. Сегодня труднее, чем когда бы то ни было, понять и принять эту необходимость Божьего откровения. Люди так обесславили имя Божье, что их и не хотят больше слушать. И никто больше не осмеливается свидетельствовать об абсолютном.

Однако избежать этого невозможно. Слово Божье — Библия — остается абсолютным словом, даже если оно звучит в недостойных устах. Как и в библейские времена, истина великого Бога открывается через людей. Таков последний и, наверно, самый трудный урок этого пророчества. Он указывает нам на взаимодействие слова и людей. Он обязывает нас к конкретному ответу и к участию в исторических событиях, которые потрясают наше благополучие и выводят нас из неизвестности и спокойного нейтралитета. Он побуждает нас к обращению и изменению.

Смущение из-за непонимания и ожидание Мессии, Который медлил приходить, побудили Даниила к молитве. На смятение Даниила, вызванное этими двумя причинами, Бог отвечает погибающим Мессией. В Дан. 7 Мессия имел царское достоинство: «Сын Человеческий», принимающий владычество над миром. В Дан. 9 Мессия был Священником, служившим во время Киппура, в течение суда последнего времени. В Дан. 9 Мессия — это Искупительная Жертва. Здесь сделан шаг назад, если исходить из причинно-следственных отношений, свойственных еврейскому мышлению. Осуществление плана спасения начинается со смерти Мессии (гл. 9). Затем, уже имея эту ценную жертву, Он защищает дело в небесном суде и выигрывает процесс для Себя и для нас (гл. 8), И наконец, провозглашается Царство (гл. 7).

Таким образом, погребальная песнь, звучащая сначала как реквием, приобретает затем радостный тон и звучит как «аллилуйя», возвещающее победу.

1. Какие уроки всеобщего и литургического характера заключены в молитве Даниила?

2. Какая связь существует между пророчеством Иеремии о семидесяти годах и пророчеством о семидесяти седминах?

3. С какого момента начинаются семьдесят седмин?

4. Почему семьдесят седмин следует понимать как семилетия, а не как недели?

5. Что говорит о том, что шестьдесят две седмины, приводящие к Мессии, следует прибавить к предшествующим семи седминам, с которыми они составляют неделимое целое?

6. Какая связь существует между пророчеством о семидесяти седминах и пророчеством о 2300 вечерах и утрах? Какие уроки мы можем извлечь из этих пророчеств?

Литературная структура главы 9

I. Мессия семидесятилетия (9:1, 2) Год, когда Кир пришел к власти

Пророчество Иеремии

II. Усиленная молитва (9.3-79)

А. Обращение к Господу Богу (9:4) Б. «Согрешили мы» (9:5, 6)

В. Весь Израиль (9.7-9)

а. «У Тебя» (9:7)

б. «у нас» (9:7)

в. «у всего Израиля» (9:7)

б1. «у нас» (9:8)

а1. «у Господа» (9:9)

Б1. «Не слушали» (9:10-14)

А1. Обращение к Господу Богу (9:15-19)

III. Мессия семидесяти седмин (9:20-27) Семьдесят седмин определены для народа твоего и для Иерусалима (9:24)

А1. Пришествие Мессии: в конце 7 и 62 седмин (9:25а) Б1. Построение города: предопределенные (9:25б)

А2. Смерть Мессии: после 62 седмин (9:26а)

Б2. Разрушение разрушителем: предопределенная (9:26б)

A3. Завет: середина недели (9:27а)

БЗ. Разрушение разрушителя: предопределено (9:27б)

Глава 12. ПОБЕДА ИЕРУСАЛИМА

Мы уже привыкли видеть, как жертва погибает и как удача улыбается угнетателю. Вопрос о справедливости оставался без ответа, и разум уже смирился в этим. Но вот в речи Даниила происходит неожиданная перемена. Слова как бы наталкиваются друг на друга. Последняя глава — самая короткая (всего тринадцать стихов, в то время как в остальных главах, в среднем, — двадцать пять). Эта краткость особенно поразительна при сравнении с очень длинной предыдущей главой (сорок пять стихов). Книга кончается так же, как и началась. Краткость первой главы (21 стих) контрастирует с очень длинной второй главой (49 стихов). В еврейской литературе заключение является эхом введения. Такое стилистическое возвращение к началу указывает на то, что круг замыкается, и говорит нам, что мы достигли конца пути. Еще одним указанием на эту функцию заключения служит структура двенадцатой главы, параллельная структуре седьмой главы — геометрическому центру всей книги. Двенадцатая глава как бы является отражением седьмой главы, так как она построена в обратном порядке (гл. 12: В1, Б1» А1/гл. 7; А, Б, В), в соответствии с хиастической структурой, присущей стилю Даниила.

В1 (12:1 а), где описано пришествие великого небесного Вождя Михаила, соответствует в седьмой главе разделу В (7:73, 27, 28), где описано пришествие Сына Человеческого на облаках небесных. Эта первая часть вводится стилистическим оборотом «в то время» (12:1а).

Б1 (12:16-3), где исследуются книги, где выносится приговор и добрые отделяются от злых, соответствует в седьмой главе разделу Б (7:9, 10, 26), где описывается сцена суда и где раскрываются книги. Эта вторая часть вводится повторением того же стилистического оборота «в это время» (12:16).

А1 (12:4-12), относящееся к небольшому рогу, соответствует в седьмой главе разделу А (7:8, 25), где тоже речь идет о небольшом роге. Хотя выражение «небольшой рог» не употребляется в двенадцатой главе, здесь использованы некоторые выражения, которые имеют отношение к небольшому рогу и которые мы встречали в седьмой и восьмой главах. В 7-м стихе упоминается период «времени, времен и полувремени», о котором говорилось в седьмой главе (7:25). А из восьмой главы использованы следующие моменты: 1) появление того же самого небесного существа, которое задает тот же вопрос «когда?» (12:6; ср. 8:13); 2) те же самые чудеса небольшого рога: «пелаот» в 8:24 (переведенное как «удивительные опустошения») и «ниплаот» в 12:6 (переведенное как «чудные происшествия»); 3) прекращение ежедневной жертвы (12:11, 12; ср. 8:11, 13). Эта третья часть вводится стилистическим оборотом «А ты, Даниил» (12:4).

Заключение главы (12:13) не укладывается в общую структуру. Оно вводится выражением «А ты», которое мы уже встречали в 4-м стихе. Повествование возвращается опять к Даниилу. В заключительных словах содержится урок всей книги, имеющий отношение не только к личной судьбе Даниила, но и к судьбе всего человечества.

1. Пришествие Михаила

Это — конец. Все говорит об этом: как форма, так и смысловое значение слова. Последнее видение возвещает о стремительно надвигающихся событиях. Неистовая сила ощущается уже в первом глаголе главы. «Восстанет» («амад»). Это еврейское слово употребляется при описании боевых действий. Оно передает действие воина, который неожиданно появляется из темноты и мгновенно поражает своего врага. Оно служит ответом на многочисленные агрессивные «амад» беззаконных вождей из одиннадцатой главы (11:2, 3, 4, 6-8, 11, 13-17, 20, 21, 25, 31) и оно является последним в своем роде. Это — «амад» решающей и окончательной победы. За ним следует относящееся к нему подлежащее «Михаил». Это имя звучит, как победный возглас Израиля: «Кто как Бог!» Ответом на победу Навуходоносора, правителя Вавилона, о которой говорится в начале книги, становится победа Михаила, «князя великого» (12:1) Иерусалима, которой книга завершается.

Эта победа является тем более яркой, что она возникает на фоне скорби и отчаяния, во «время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди» (12:1).

Мы не знаем, какова будет природа этих страданий, которые предстоит перенести последним святым в истории человечества, так как ничего похожего ранее не случалось. Однако такое выражение встречается не только здесь. Оно употреблено в Ветхом Завете шесть раз (ср. Ис. 33:2; Иер. 14:8; 15:11; 30:7; Пс. 36:39). Самое громкое эхо звучит в Книге пророка Иеремии, где еврейское выражение «время скорби» (или «бедственное время») встречается три раза из шести, и в частности, в тридцатой главе, где оно используется при описании необычного события:

«Не было подобного ему; Это —бедственное время для Иакова...» (Иер. 30:7).

Здесь предсказывается плен Израиля вместе со всеми страданиями и тоской, которые будут его сопровождать. В Новом Завете то же самое говорит Иисус, когда, прямо ссылаясь на «пророка Даниила» (Мф. 24:15), Он употребляет выражения, напоминающие те, что содержатся в нашем отрывке:

«Ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет» (Мф. 24:21).

Если принять во внимание слова Даниила и Иисуса, то время конца должно напоминать время плена. Это время, когда ни Иерусалим, ни храм больше не могут обеспечить спасение, ибо Божье присутствие прервалось. Еще пророк Иезекииль говорил о плене в таких словах, когда описывал видение об удалении престола Божьего (Иез. 10). Иудеям предстояло пережить молчание Бога. Народ Божий раздавлен сапогом Вавилона. Уже не на чем остановиться взгляду, чтобы укрепилась вера. Какое-то время людям кажется, что они покинуты. Бог кажется побежденным. Он исчез со сцены. История как будто свидетельствует в пользу слепых земных сил. Верующие присутствуют при полной победе царя зла, и они бессильны что-либо сделать. В это время многие задают себе вопрос: «Зачем?» У них возникают сомнения: «А может быть, они правы?» И в этот момент одиночества и страданий появляется искушение присоединиться к окружающей толпе. Впрочем, следует сказать, что это время благоприятно для великого объединения. Это — время кризиса. Люди не чувствуют больше никакой опоры, не знают, за что им ухватиться. Горизонт закрыт. Небо пусто. Надеяться больше не на что. «Время скорби».

И никогда еще эта картина не была настолько полной, как в -настоящее время. Если бы мы стали составлять список симптомов кризиса, то он получился бы очень длинным, но это не наше дело. Нам будет достаточно краткой и красноречивой сводки. Экологи¹⁸³ и другие ученые, исследующие нашу планету, бьют тревогу. Уже говорят о разложении природы и о болезни деревьев. Вызывает страх мысль о том, что солнце все более и более приближается. Загрязнение воды и воздуха, исчезновение некоторых видов животных, новые болезни, поражающие людей, являются сейчас составной частью повседневной жизни каждого человека.

Не проявляют оптимизма и экономисты. Цифры красноречивы, а прогнозы совпадают. Специалисты предсказывают такой спад, какого никогда раньше не случалось в истории. Он угрожает не только нашим кошелькам, но и капиталам всех предприятий. Процент безработицы растет с каждым днем. Три четверти населения мира умирает от недоедания, и это число возрастает. В наших странах люди постепенно привыкают к таким сообщениям. Вид маленьких детей с распухшими" животами больше не трогает нас — до тех пор, пока они в большом количестве не ворвутся на нашу кухню.

Положение в политике тоже не радует. Конечно, все говорят о мире, и количество встреч на высшем уровне возрастает. Однако оружие сохраняется. И пусть у вас Не возникает иллюзий. Великие державы продолжают готовиться к войне. Сохраняется угроза ядерной войны: эта опасность сегодня серьезнее, чем когда бы то ни было. В мире нет ни одного государства, которое бы не было тем или иным образом вовлечено в какой-нибудь конфликт. По сути дела, чисто локальных конфликтов больше не существует. Любые политические действия получают отклик на международной арене. Мы теперь связаны друг с другом прочнее, чем когда-либо раньше.

Что касается нравственного состояния нашего общества, то оно просто катастрофично. Преступления, изнасилования, наркомания, алкоголизм, СПИД обрушиваются сегодня на все слои населения. Ни одна школа, ни одна семья не может считать себя в безопасности от этих ужасов. Вместе с тем формируется новый тип людей, для которых успех в жизни — это все. Деньги и калькулятор стали хозяевами жизни. Даже университеты не избежали этого влияния. Для поэзии, мышления, искусства, чувствительности, честности и воображения остается все меньше места. Сегодня ценится лишь успех в жизни. Идеальным человеком все чаще считается человек преуспевающий и все реже — человек нравственный и способный к сочувствию.

Короче говоря, внутри нашей цивилизации постепенно созревают всевозможные бедствия. Но пока еще люди могут есть досыта и прогуливаться по улицам Нью-Йорка. И телевидение без устали передает ободряющие речи. Что же касается природы, воды и воздуха, то и тут разница еще не очень заметна. И хотя наша цивилизация с каждым днем все глубже и глубже погружается в пучину, люди упорно стараются ничего не замечать. Те немногие, кто сознает опасность, бьют тревогу, но на них не обращают внимания. «Серьезные» люди, то есть политики и религиозные руководители, заявляют, что все в порядке, и народ засыпает, успокоенный и довольный.

Хуже всего то, что зло распространилось повсюду. Видение Даниила носит космический характер и затрагивает каждого человека, живущего на земле. Ни одна страна, ни один остров, ни один народ не останутся в стороне. Действительно, «время скорби».

2. Суд

Но если мы останавливаемся на этой трагической перспективе, то это значит, что мы читаем Библию совсем не так, как следует. Потому что все тексты, в которых использовано выражение «время скорби», приводят к надежде. Эти слова всегда связаны со спасением.

Так, например, пророк Иеремия во время скорби предвидит возвращение и спасение Израиля.

«Это —бедственное время для Иакова, Но он будет спасен» (Иер. 30:7).

Иисус видит пришествие Сына Человеческого:

«И вдруг, после скорби дней тех... Явится знамение Сына Человеческого на небе» (Мф. 24:29,30).

И для Даниила время скорби сменяется спасением свыше:

«Но спасутся в это время из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге» (Дан. 12:1).

Как и в седьмой главе, происходит моментальный переход от пришествия Михаила (Сына Человеческого) назад ко времени суда. Там тоже исследуются книги (ср. 7:10). Но в двенадцатой главе суд не ограничивается рамками небесной сцены из седьмой главы. Теперь мы видим и его земную стадию. Суд означает, что будет приниматься конкретное решение в зависимости от жизни людей, что история и жизнь имеют свой смысл, что ни одно событие не исчезнет, как вода в песке, что все записано и подлежит оценке, значение которой вечно. Суд означает, что одним уготована вечная жизнь, а другим — вечная смерть. Либо человек полностью уничтожается и от него не остается никакого следа, либо он изменяется коренным образом. По-другому быть не может. Ключевая проблема — это проблема смерти. Ее решение — это решение всех прочих проблем и ответ на все вопросы. Таким образом, суд приобретает космическое значение. Здесь нет места для компромисса в виде чистилища, находящегося между смертью и жизнью. Результатом преобразования является абсолютная жизнь. Нет больше места и для идеи бессмертия души, согласно которой тело находится здесь, а душа там. Спасение является всеобщим и совершится лишь в этот исторический момент — для всех и навсегда.

Это довольно смелое решение, так как верующий осознает неизбежность реальной, настоящей смерти. Но ведь вслед за этим он приобретает более богатую, более надежную и истинную жизнь!

Надежда, которую дает Библия, превосходит самые смелые мечты людей. Она не обещает какой-то неопределенный лучший мир, основанный на прахе и мраке доброй человеческой воли. Она возвещает новый мир звезд, которые будут сиять всю вечность. Из темного праха — к яркой звезде. Прошлое и будущее разделены бесконечностью. Мы можем лишь мечтать и предвкушать будущую радость. Но реальность превзойдет все наши представления. Как говорит апостол Павел:

«Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2:9).

3. Когда?

Слыша такую весть, человек, находящийся в глубине тьмы, может лишь вздохнуть: «Когда?» Вопрос встречается в тексте дважды. Сначала он исходит из уст ангела, а второй раз — из уст Даниила, уставшего от страданий и ожидания.

Ответом на этот вопрос являются три периода времени. Первый из них нам уже знаком: «время, времена и полвремени» (12:7). Это — тот период, о котором уже говорилось в седьмой главе и который указывает на продолжительность угнетения святых небольшим рогом. Мы уже выяснили, что этот период заканчивается в 1798 году, когда угнетавшая власть оказалась больше не в состоянии вредить. Похоже, что этот первый ответ оказался не вполне удовлетворительным, поскольку Даниил «не понял» (12:7), и возникла необходимость сформулировать вопрос более точно: «Что же после этого будет?» (12:8). Даниил желает знать больше, он желает знать время этого конца.

Два следующих периода охватывают примерно то же время (1290 дней и 1335 дней) и связаны с первым периодом (1260 дней). Они служат ответом на недоумение, вызванное словами о первом периоде. Явная связь между этими периодами позволяет нам заключить, что они имеют одинаковую природу: как и 1260 дней, 1290 и 1335 дней следует понимать как соответствующее количество лет.

Более того, способ расположения в тексте периодов в 1290 дней и 1335 дней говорит о том, что эти два периода находятся в одной перспективе, и второй период удлиняет первый.

«Со времени прекращения ежедневной жертвы и поставления мерзости запустения пройдет тысяча двести девяносто дней. Блажен, кто ожидает и достигнет тысячи трех сот тридцати пяти дней» (Дан. 12:11,12).

Если 1290 дней и 1335 дней начинаются одновременно (когда прекращается ежедневная жертва), то первый период заканчивается через 1290 дней, а второй продолжается и достигает 1335 дней. Главное событие происходит по истечение 1335 дней. Это — последний упомянутый период. Это также единственный период, отмеченный чувством достижения цели после томительного и напряженного ожидания. Именно этот период является подлинным и окончательным ответом на вопрос «Когда?» (12:6; ср. 12:8). Этот же вопрос был задан и в восьмой главе. Этот вопрос не только сформулирован в тех же самых еврейских словах «ад матай» (доколе?), но он так же связан с мотивом чудес («пелаот», 8:13,24) и употребляется в одинаковом контексте диалога между двумя небесными существами (8; 13; ср. 12:6). И наконец, персонаж, задающий этот вопрос, предстает, если судить по одежде, как первосвященник, служащий во время Киппура, который является главней темой восьмой главы. Все говорит в пользу того, что оба видения посвящены одному и тому же событию. 1335 дней и 2300 вечеров и утр отвечают на один и тот же вопрос, выражают одну и ту же обеспокоенность и, следовательно, приводят к одному и тому же времени конца, то есть к 1844 году.

В видении о 2300 вечерах и утрах Даниил видит время, которое начинается с 1844 сода как время небесного Киппура, в течение которого Бог производит суд над людьми и таким образом готовит будущее Царство.

В видении о 1335 днях Даниил видит то же самое время, но теперь его взгляд обращен на землю. Пророческий период связан с человеком, живущим на земле, который «достигает» этого времени, и счастье которого заключается в ожидании:

«Блажен, кто ожидает и достигнет...» (12:12).

Время, начавшееся в 1844 году, воспринимается здесь, на земле, не только как момент прибытия, но и как время ожидания и надежды. Именно такое настроение было у израильтян в день Киппура. Такими же чувствами ожидания и надежды проникнут знаменитый псалом праздника Искупления, «Из глубины»¹⁸⁴.

«Надеюсь на Господа, надеется душа моя; На слово Его уповаю. Душа моя ожидает Господа Более, нежели стражи —утра... Да уповает Израиль на Господа» (Пс. 129:5-7).

На основе последних данных теперь представляется возможным расшифровать предшествующие периоды, а заодно проверить результат «1844». Рассуждения здесь просты и формулируются в математических понятиях. Если конечной точкой 1335 дней-лет является 1844 год, то для того, чтобы определить начальную точку 1335 дней-лет, нужно вычесть 1335 лет из 1843 лет (а не из числа 1844, которое включает и текущий год). В результате мы получаем 508 год н. э., что подтверждает 1798 год как окончание периода в 1290 дней (508+1290=1798). Согласно нашему тексту, это время указывает на момент, когда прекращается ежедневная жертва, а на ее месте устанавливается «мерзость запустения» (12:11; ср. 11:31). В Книге Даниила термин «мерзость опустошителя» служит для обозначения угнетающей власти (8:11, 13; 9:27; ср. Мф. 24:15; Мк. 13:14). Согласно пророчеству, это угнетение должно продолжаться «время, времена и полвремени», то есть 1260 дней-лет. Поскольку эти 1260 лет заканчиваются в 1798 году, то мы можем сделать вывод, что их начальной точкой является 538 год (1798-1260=538). Эти даты — 508, 538 и 1798 гг. — мы уже встречали, изучая пророчества (см. гл. 7).

В 508 году с помощью франкского короля Хлодвига (481-511) Церковь укрепляет свою политическую основу. Арианский лагерь, противостоявший Церкви и тормозивший ее развитие, был ослаблен, и после этого «папство могло в полной безопасности осуществлять планы утверждения собственной власти»¹⁸⁵.

Но надо было ждать 538 года, когда последнее арианское государство, все еще угрожавшее Церкви, было уничтожено императором Юстинианом (527-565). Как и предсказывал пророк (Дан. 7:27), появление небольшого рога привело к падению некоторых царств, образовавшихся на развалинах Римской империи.

Наконец в 1798 году политическое могущество Церкви сломлено в результате целой цепи событий, которые привели к аресту, а затем и к высылке самого папы.

Что касается 1844 года, то надо признать, что и в этом случае пророчество точно исполнилось. Конечно, в отличие от других дат, о которых говорилось выше, 1844 год не был отмечен историей. Тогда не произошло никакой революции, не было никаких завоеваний, и даже не вышел никакой королевский указ. Этот год отсутствует в учебниках истории. Он не напоминает нам ни о чем из нашей школьной программы. Тем не менее, если верить Книге Даниила, это очень важная дата. Этот год отмечен усилением движения ожидания и надежды, движения одновременно межконфессионального и международного, которое даже своим названием заявило о скором пришествии (адвентус) Бога¹⁸⁶. Этот год отмечен и напряженными исследованиями Книги Даниила, а именно пророчества, возвещающего о конце времени. Следует ли удивляться, что именно в 1844 году пророчество, возвещающее события 1844 года, было наконец расшифровано?

Пророчество говорит, что именно с этого, года и начнется понимание. Даниил предвидел это. Ангел сообщил ему об этом. Только во время конца пророчество будет распечатано и будет понято (12:4, 9,, 10}. Когда пророчество исполняется, тогда мы можем его узнать, понять и поверить в него: «И вот, Я сказал вам о том, прежде нежели сбылось, дабы вы поверили, когда сбудется» (Ин. 14:29).

Именно для этого и даются все те даты, которыми размечена история: они служат вехами времени, ободряя и укрепляя нас в ожидании.

4. От ожидания к движению

Даниила теперь переполняет счастье ожидания. Он только что услышал ободряющие слова: «Блажен, кто ожидает и достигнет» (12:12), — и его уверенность возросла. Но этот светлый и сияющий горизонт, радующий глаз, так и останется для него лишь горизонтом. Его глаза увидят землю обетованную лишь издали, как раньше во время возвращения иудеев из плена; как Моисей увидел ее лишь с горы Нево (Втор. 34:1); как путешественник в пустыне видит мираж.

Но Даниил понимает, что это не мираж. И это, может быть, единственное, что он понимает в этот момент: конец обязательно наступит, хотя сам Даниил его никогда и не увидит. Вся его жизнь была ожиданием. Находясь в плену, он ожидал возвращения; вдохновленный видением, он ждал его исполнения. Ожидание — это существенная часть его пророчеств. Пророчества даже предусматривают ожидание. И это ожидание не будет напрасным, оно завершится исполнением предсказанного события.

Вселив в Даниила уверенность, ангел вдруг делает странное для Даниила заключение: «А ты иди к твоему концу» (12:13а). Книга пророка Даниила заканчивается трагически, заканчивается абсурдом. Но, что любопытно, этот конец не предполагает пассивного ожидания, подобного какой-то гнетущей и безрадостной фатальности. Напротив, ожидание описано как счастливый и радостный путь.

Счастье (блаженство), о котором говорится в 12-м стихе, имеет динамический характер. Слово, передающее идею счастья, «ашрей» (блажен, кто), происходит от еврейского «ашар», буквально означающего «идущий».

Ожидание Даниила имеет ту же самую природу, что и ожидание тех, кто будет ожидать в последний час. Весьма знаменательно, что конец Даниила (12:13а) связан с «концом дней» {12:136): в обоих случаях употреблено одно и то же еврейское слово «кец». Обращение ангела выходит за рамки личности Даниила и становится всеобщим; от «А ты, Даниил» (12:4, 9) оно расширяется до «А ты» (12:13а). Через Даниила эти слова адресованы всему человечеству. «Идти к своему концу» может лишь тот, кто за этим частным концом видит конец всемирной истории. Еврейский текст содержит игру слов: на «восстанет», относящееся к Михаилу, эхом откликается «восстанешь», относящееся к воскрешенному. В обоих случаях употреблен глагол «амад» (12:1, 13).

Даниил идет, потому что он ожидает, потому что он видит конец пути Таков парадоксальный урок всей Книги Даниила. Он имеет большую ценность для всех, кому угрожает смерть: для людей нашей цивилизации, которые не видят горизонта; для отчаявшихся, которым больше нечего ждать; для всех уставших ждать. Это древнее и глубокое стенание, звучащее в каждом человеке и живущем на земле с момента грехопадения, это стенание, которое с каждым днем становится все сильнее, это стенание, зовущее к чему-то иному, — именно оно придает смысл нашему пути.

1. Какие симптомы характерны для последних дней человеческой истории?

2. Каково единственное решение проблемы смерти и проблемы человеческих страданий?

3. Что означают три периода (1260, 1290, 1335), приводящие ко времени конца?

4. Какая связь существует между событием, которое должно наступить в конце 1335 дней, и событием, которое должно произойти в конце 2300 вечеров и утр?

5. Как пророк Даниил понимал «ожидание»?

Литературная структура главы 12

I. Пришествие Михаила (12:1а)

«В то время» (12:1а)

• великий Вождь, Защитник Израиля

• время скорби

II. Суд (12:16-3)

«В это время» {12:16)

• открытые книги

• воскресение

III. Когда? (12:4-12)

«А ты, Даниил» (12:4)